Авалон достал мазь из поясного мешочка и аккуратно снял повязку с чужой ноги.

Аврора, на удивление, даже не сопротивлялась. «Пусть работает, пора отплатить за мои страдания». – Мун отставила ладони, наклонила корпус назад и принялась лениво созерцать действия юноши.

Авалон запустил аккуратные, с чётко очерченными фалангами, пальцы в баночку с мазью и нанёс пахучую вязкую субстанцию на бледную, чуть посиневшую кожу. Его жёсткие подушечки коснулись щиколотки, распределяя прохладное лекарство. Сердце Авроры от взгляда на чужие руки громко бухнуло о грудную клетку, а в горле на секунду пересохло. Девушка мысленно обругала себя, но в реальности вида не подала, с гордостью сохранив насмешливую ухмылку на бледно-розовых губах.

Нога уже не реагировала на касания и в целом выглядела почти здоровой, вот только, к несчастью, выполнять свою роль средства передвижения без боли пока не могла.

Аврора возмутилась:

– Почему полгода назад, сломав позвоночник в пещере василиска, ты смог встать с постели через неделю, а я второй день не могу ходить из-за какой-то щиколотки? Мне что, тоже нужно погрузиться в глубокую медитацию?

Авалон посмотрел на Мун из-под опущенных ресниц.

– Твоё погружение в медитацию не сильно ускорит процесс выздоровления.

– Но ты же тогда встал!

– И при этом чувствовал себя берсерком, впервые обратившимся в зверя.

Аврора нахмурилась, пытаясь понять смысл ассоциации. Берсерки являлись разновидностью чудищ, способных принимать как облик человека, так и зверя. Зачастую в человеческом облике у них всё равно проскальзывали животные черты, потому определить берсерка оказывалось легко. В тварь они обращались обязательно мощную, смертельно опасную и очень большую. Поговаривали, что первые сто обращений сопровождались мириадами переломов и невообразимой агонией, которая длилась ещё долгое время.

Аврора предположила:

– Хочешь сказать, что каждый шаг отдавался болью?

– Хочу сказать.

Аврора удивилась:

– Но ты выглядел здоровым! Еще и издевался в своей привычной манере…

Авалон закончил наносить мазь, вытер руку о салфетку, а после сказал:

– В тот раз я терпел, ведь у меня высокий болевой порог. К тому же, тогда ты слишком сильно меня разозлила, отчего я не мог проигнорировать это. Думается, даже после нашей смерти ты так взбесишь меня в загробном мире, что я восстану, нарушив законы перерождения, превращусь в самого злобного духа и пойду убивать беловолосых женщин.

Аврора лукаво улыбнулась и не преминула отметить:

– Хочешь меня прикончить, но при этом без лишних слов наносишь мазь на мою поврежденную ногу.