— Она очень хочет родить тебе ребёнка. Я много раз принимал сложные роды. Мне доводилось видеть, как плохо матери, если рождённый мёртв. А… ты не хочешь ей навредить или… Не желаешь рождения гибридного потомства? — отчуждённо задал вопрос пришедший. Будто скальпелем резанул, добиваясь желаемого результата.
— Что?! Да… как ты можешь такое говорить?! — возмутился Создатель Убежища. Его щека дёрнулась от переполнившей ярости. Сама идея показалась кощунственной.
— Думаю, она тоже может полагать так. Учти, на будущее, — меткое замечание угодило в шаткое основание необходимости. Осилзский заметно побледнел. Подобные аргументы прежде не анализировал. Озарило: есть необъяснимая для него способность Безумной Красавицы читать человеческие мысли иногда! Вчера вечером вполне могла услышать и его преступные соображения. Поэтому нынче в столь глубоком ужасе. Во всём мире был лишь один, кому безоговорочно верила. До мгновения, как уловила его безумный порыв причинить вред ещё не появившемуся на свет малышу, которого действительно, вероятно, ждёт.
— Что я наделал, — чужими губами проронил хозяин жилища и бросился в тесную спальню. Силион лежала в постели, но, услышав знакомые шаги, торопливо поднялась, по-прежнему не глядя в его сторону. Растерянная и незащищённая. Неожиданный поворот событий полностью сломал. Теперь даже не знает, как поступить, что для бывшей наследницы баронского титула редкость.
— Простите, господин Осилзский! Я думала, Вы хотите ребёнка… Я и не предполагала, что он
— Не в этом дело. Я хочу его, но боюсь цены, которую может стоить… Ты знаешь сама, насколько тебе опасно происходящее… Не беспокойся, не повторю. Я был непозволительно груб… Не бойся. Я… Я не хочу стать виновником твоей смерти. Наверное, глупо надеяться, будто можно исправить что-либо теперь… Рад, что… Что не справился с поставленной задачей. Ты ведь услышала мои мысли тогда? Если всё пройдёт хорошо, как назовём? — буквально повинился человек. Чудовищно, но даже нынче не нашёл в себе храбрости просить прощение за содеянное. Констатировал факт. И загнал отвращение к самому себе поглубже, ощущая собственную несправедливость. Однако Силион отлично поняла, с каким трудом произнёс даже это, и неуверенно расцвела новой надеждой.
— Малгол… Если мальчик, то Малгол… Можно? — застенчиво предложила, густо краснея. Оказывается, уже задумывалась. Ждала и любила уже маленькое существо, что постепенно развивается, собираясь выпить её жизнь. Предводитель Сопротивления кивнул и уложил обратно под одеяло, помня наказ Нгдаси. Погладил по мягким волосам мозолистой ладонью, не удержался и провёл кончиком пальца по ещё тёмно-розовой ушной раковинке чисто григстанской формы, вызвав приглушённых смешок от щекотки. Дитя, терзаемое его неумелой страстью. «Ей стоило бы научиться ненавидеть меня!» — пронеслось в уме, будто молния, когда оставил её одну.