Они проснулись бы вместе и продолжили то на чём остановились накануне, а потом ещё бы встретились, ещё, ещё и ещё! Сколько было таких встреч? Ему в голову не приходило считать. И каждый раз происходило одно и то же – он спрашивал у женской сущности той с которой хотел совершить таинство единения, желает ли она того же самого? И, лишь получив утвердительный ответ, позволял себе прикоснуться к девушке.

Насилие исключалось. Принудить кого-то сделать то, что можно делать только добровольно? С таким же успехом можно попытаться заставить яблоню зацвести и дать плоды зимой. (Между прочим, Василь это мог, но он знал, что для такого дела потребуется слишком много жизненных сил, как его собственных, так и яблони. При таком деле он растратил бы свою силу попусту, не получив взамен ничего хорошего, разве что безвкусные и бесполезные яблоки, а дерево наверняка засохло бы.)

Точно так было и с женщинами. Они принимали его добровольно и добровольно, потом расставались с ним. Причина расставания была всегда тоже одна – они были людьми, жаждавшими человеческой жизни, а он был вольный лесной скиталец, которого не могли удержать дом, хозяйство и семья. Пока не могли, ибо Василь, знавший много женщин, ещё не познал любовь.

С этой девушкой всё вышло просто замечательно. Она отдалась ему с радостью, и они наслаждались друг другом с рассвета до самого полудня. Жаль было оставлять её. Василь не привык так уходить. Это было похоже на бегство, а он никогда и не от кого не убегал. И тогда он сделал так, что всё произошедшее должно было показаться этой красавице сном. Она немного расстроится, но это не беда. Если всё сложится хорошо, то он сможет "присниться" ей ещё разок на обратной дороге.

Другой вопрос – даст ли их связь плод? Этого он не знал наверняка. Может и даст, почему бы нет? Это было бы прекрасно – Василь любил детей и решительно не понимал, как это можно их не любить и не желать их появления? В конце концов, не от него, так от кого-нибудь другого эта девушка, как и все остальные, рано или поздно понесут и явят на свет прекрасное человеческое продолжение.

Он был в курсе, что люди, (вот сумасшедшие создания!), понапридумывали вокруг этого великого действа массу безумных ограничений и дурацких условностей. Что ж, те немногочисленные случаи, когда женщины отказывали ему в близости, были связаны, как раз с этим необъяснимым явлением. Василь уважал их выбор, но не то, что его вызвало.

Глупо конечно, но в этом отношении легче было с теми, кто уже имел какой-то опыт общения с мужчинами. Василю было решительно всё равно первый он у той или иной девушки или нет. Это ничуть не унижало её в его глазах, как не вызывало уважение болезненное целомудрие, которое зачем-то соблюдали некоторые девицы, вопреки своей природе. Это их дело, в конце концов. По нему, так такая жизнь была не более разумна, чем жизнь с одним заклеенным глазом, если он при этом здоров.