Толпа, спотыкаясь, но каким-то чудом сохраняя вид колонны, проследовала через плац и скрылась в здании, имеющем аж четыре этажа. На группу чужаков, появившуюся из склада, где был подземный ход, никто не обратил ни малейшего внимания, хоть путешественников не могли не увидеть.

– Ой, что это с ними?! – воскликнула Рози.

– Похоже на массовое отравление, – ответил Механикус. А что это за дом, в который они направились?

– Это штаб армии, а ещё там квартиры высшего командного состава.

– Хм-м, я думал это госпиталь.

– Нет, он подальше, там, где домики офицеров, а во-он там салон мадам Доротеи. Пойдёмте туда!

– Обязательно наведаемся! – сказал Зиг, зачем-то разминая пальцы. – Я просто мечтаю взглянуть на это заведение и по душам побеседовать с хозяйкой.

Сарказм, с которым это было сказано, был замечен всеми, кроме Рози. Юная куртизанка прямо-таки просияла после слов Зига, в то время как Леса наградила его неодобрительным взглядом.

В это время сбоку послышались шаркающие шаги. Все оглянулись на Механикуса, который давно смотрел в ту сторону.

Из-за угла вышел человек, одежда которого представляла сочетание военной формы и гражданской одежды. Собственно военной была шляпа с офицерским плюмажем, белые кожаные кавалерийские лосины и башмаки с гетрами. Камзол ему заменяли жилет коричневой кожи и белая рубаха с широкими рукавами. На перевязи у этого человека висел меч в расшитых кожаных ножнах. Пока это был первый вооружённый человек, которого путешественники увидели здесь. У тех солдат оружия не было.

– Мастер Валентин! Как я рада вас видеть! – вскричала Рози, и было видно, что она не прочь броситься этому вновь прибывшему на шею.

Однако тот посмотрел на неё мутным взглядом, в котором не было узнавания, обвёл таким же взглядом остальную компанию, махнул рукой, развернулся, сделал два ковыляющих шага, но вдруг остановился и медленно повернулся к путешественникам лицом. При этом у него было такое выражение, будто он что-то усиленно обдумывает и это причиняет ему боль.

– Р…а-арок? – спросил он голосом человека страдающего тяжёлой формой заикания.

– Здравствуй, Валентин, – ответил Рарок, как всегда спокойно. – Как поживаешь?

– Т-ты-ы в-сё-таки ре-ешил меня п-о-слушать? Зря-а…

– Почему?

– Б-олеем мы. Н-не смертельно, но плохо… П-ошли в б-ордель – т-ам всё р-ас-скажу.

– А зачем в бордель?

– Т-а-ам…

Видимо слов для объяснений у него не хватило, и потому он покрутил рукой с растопыренными пальцами – жест, который должен был означать, что в борделе всё более – менее в порядке, по крайней мере, лучше, чем в остальных местах.