– Эту дево… Я отбил её у торговцев живым товаром незадолго до того, как сам свалил из Торгового города, – пояснил он. – Тогда ей не было ещё и пятнадцати. Эх, Дороти, тогда ты была в ужасе от того, что тебя купит очередной жирный мерзавец, чтобы попользоваться и перепродать следующему. А теперь ты сама торгуешь людьми, Дороти?

– Но это не так! – воскликнула Рози с возмущением.

– Так, детка, так! – возразила ей мадам Доротея глухим голосом. – Как ни поверни – торгую. И вами торгую, и собой. Только подороже продаю, чем мисс Молли – та, что правит борделем для солдат. Это даёт нам возможность жить куда, как получше, чем живут её девушки, не калечить руки стиркой, не пропускать через себя по двадцать-двадцать пять клиентов за день. Потому я и содержу вас, как принцесс, берегу, не даю сломаться, хотя не всегда, конечно, получается… Но, это правда – я вами торгую. И это дурно, очень дурно! Капитан Зигель прав… Только, что мне делать? Вы изволили исчезнуть, мой капитан, а я осталась. И сотни девушек остались! И что было нам делать? Шить да стирать, как это нам вечно бросают в лицо те, кто не знает нашей жизни? В Торговом городе всегда хватало портних и прачек. Они объединены в цеха, как и всякие ремесленники. Этот бизнес чаще всего семейный. Девушек со стороны туда берут о-очень редко, а таких, как мы не берут, вообще, никогда, и исключений не бывает! Они заботятся о своей репутации. Кстати, такими мы считаемся с рождения, если мать, сестра или хотя бы тётка были замечены или просто заподозрены в торговле своим телом. Я думаю, что мне не надо объяснять какую роль в такой репутации играет простая клевета? Девочки из приюта записываются в такие поголовно, на всякий случай, и никому нет дела до того, как и при каких обстоятельствах, они туда попали. Рождённые без брака там растут вместе с теми, у кого родители погибли или умерли от болезней и нищеты, но даже здесь никто не собирается отделять одних от других, и всех причёсывают под одну гребёнку. Да и в чём виноваты рождённые без брака? А знаете, в каком возрасте в Торговом городе приютский ребёнок считается достаточно взрослым, чтобы самостоятельно зарабатывать на жизнь? В семь лет! Его просто вышвыривают на улицу с крохотным узелком и подзатыльником в качестве напутствия. Удивительно ли, что за воротами такого "работника" ждут странные дяди, готовые "позаботиться" о дальнейшей судьбе малыша? Они хорошо известны вам, капитан Зигель. А если таковых там не окажется, то к услугам юного выпускника приюта есть кучи отбросов и сточные канавы в качестве отличной замены жилья. Ах да! Власти города давно уже заботятся о его чистоте и кучи отбросов ежедневно вывозятся за город, где их тут же запахивают в землю. Так что рассчитывать на вкусные, питательные объедки не приходится. Нам остаётся одно из двух – либо умирать с голоду, либо браться вот за это дело. Только браться за него можно по-разному. Если по-плохому, да по-глупому, то измочалишь себя весьма быстро. К двадцати годам превратишься в старуху, и это только в том случае если болячку не подцепишь, а если подцепишь, всё – сгоришь, как свечка! Но ведь можно и по-умному. Любовь плотская, это и наука, и искусство одновременно. Здесь медицина играет не меньшую роль, чем мастерство постельных изысков, так почему бы не довести это дело до совершенства? Почему бы не поставить всё дело так, чтобы заставить клиента кричать от счастья и желать ещё и ещё? За это можно брать неплохие деньги, жить в достатке, не бояться болезней, если знаешь, как их распознавать и предотвращать, а так же знаешь хорошего врача, который за разумную плату и осмотрит, и подлечит, и спасёт, если что.