Автомобили стояли на месте, люди, которые находились меж ними, попадали на колени, не в силах устоять на ногах, а кое-кто вцепился в землю руками!

Непонятно было, почему происходит такое. Ведь не было сотрясения почвы под ногами, но почему-то казалось, что мир целиком скользит по наклонной плоскости, и, вообще-то, катится куда-то в тартарары, подёрнувшись странной, огненно-радужной плёнкой!

«Приземление» было жёстким. Мало кто не распластался, обняв камни мостовой и вцепившись в землю руками и зубами. Потом всё стихло. Невидимое падение, неосязаемое движение, всё враз остановилось, хоть никто не мог объяснить, как это возможно – двигаться, не двигаясь, падать, оставаясь на месте и упасть, лёжа на земле?

Люди вставали, ошарашено оглядываясь. Те, кто сидел в машинах были в лучшем положении, чем те, кто оставался на улице, но и они говорили, что их словно некая сила размазала по сидениям. У многих текла кровь из носа и ушей. Судя по звукам в хвосте колонны, кого-то мучительно рвало, а в другом месте женский голос захлёбывался рыданиями, словно от потери кого-то дорогого и близкого.

Послышались звуки открываемых дверей – люди выходили оглядеться. Почему-то все, как один поняли – они уже не в своём мире, хоть вокруг них всё те же самые дома, а под ногами те же камни площади.

– Всем оставаться на своих местах! – грозно выкрикнул командор Зигмунд, и его старческий голос, ослабленный перенесённой только что нагрузкой, прозвучал тонко и сипло, но был всеми услышан.

Люди снова приготовились к битве. И вовремя!

Те, кто вышел из окружающих площадь домов, из развалин тюрьмы и ратуши, вовсе не напоминали монстров. Это были люди! Исхудавшие, оборванные, тощие, с запавшими воспалёнными глазами. Мужчины, женщины, дети. Почти сошедшие с ума от ужаса и многодневной бессонницы. Они шли к машинам, протягивая тощие, грязные руки, что-то невнятно мыча и скуля, словно лишились способности разговаривать по-человечески.

Кто-то из сидящих в машинах ругался сквозь зубы, другие наоборот, просили Инци о помощи. Многие подняли оружие.

– Не стрелять! – скомандовал Галль, и, обратившись к Зигмунду, спросил:

– Что будем делать, командор?

– Они нас свяжут по рукам и ногам! – ответил тот. – Мы не можем их сейчас принять, но не гнать же от себя выживших? А где у нас дети Большого Вана? Не в службу, а в дружбу, позови-ка мне их предводителя.

Вскоре от колонны отделились два грузовика и вездеход. Дети Большого Вана, как и спецотряд Ханны из Золас-града, держались незаметно, хоть и не чурались общества тех, кто вёз их в этой экспедиции. Правда, с охотниками Междустенья у них было больше общего, чем с механиками Форта Альмери, но последние очень уважали пиво, которое дети Большого Вана ухитрялись варить даже во время похода, а это хорошо сближало два очень разных по культуре и взглядам общества.