– Летом в погребе держим – тех, которые доживают, – ответил Иван. – Пошли дальше.

Адаптантов в клетках обнаружилось еще двое – оба мужчины. Один был тщедушным мужичком, не обращавшим ни на что никакого внимания, а про второго, молодого и сильного, зло уставившегося на нас, сидевшего в дальней камере, Иван сказал:

– Этого опознали: он углегорский. На мародерку катался к границам Тьмы, однажды не вернулся. А потом уже в таком виде разведка поймала. К общению не расположен, ничего не говорит, как таким стал – не рассказывает.

– А друг с другом общаются?

– Здесь – никогда, – ответил сидевший за столом Лямыч. – Сколько ни дежурил – никогда не слышал. Молчат, смотрят куда-то в пространство, да и все. Даже книги подсовывать пробовали – в руки не берут.

– А едят что?

– Да то же, что и мы, не отказываются, – пожал он плечами. – А вот одержимых на человечину тянет. Один уже помер, а второй в десятой камере маринуется – можете посмотреть.

Сверху послышались шаги, я поднял голову – над нами проходил по мостику охранник, поглядывающий вниз, проход у камер потолка не имел. На нас он никакого внимания не обратил, протопал себе дальше.

Камера одержимого была пуста – вместо топчана там был голый дощатый пол. Посредине сидел совершенно голый тощий человек, весь в шрамах, рубцах, кровоподтеках и царапинах, тихо скуливший и покачивающийся взад-вперед, как китайский болванчик.

– Кто его так? – спросил Федька.

– Сам, – ответил Иван. – То на стенку кинется, то на решетку, то в бешенство впадет. Скоро перестанет: одержимые не жрут ничего, так что ослабеет.

Тот замер, услышав голоса вблизи, и уставился на нас. От его взгляда я даже назад попятился – настолько странно выглядели его глаза: совершенно черные, ни зрачка, ни радужки, похожие на черные полированные камни, которые кто-то вставил ему в глазницы.

– Федь, а чего нас на каждом шагу светом проверяют? – спросил я приятеля. – Такой зверь дикий куда проникнет тайно-то? Его в психушку заберут раньше, чем он к любому подъезду приблизится.

– Это они потом такими становятся, чаще после поимки, – ответил Федька. – А пока «свежий», то людей узнает, говорит логично, сразу ни на кого не бросается, даже не отличишь от того, каким был. А потом такой пройдет куда не надо, да еще с оружием, и такое устроит… Ладно, чего на эту хрень смотреть, пошли отсюда.

– И то, – согласился я с ним. – Адаптантов глянул – и достаточно: любопытно было, кто нас тогда с Настей обстрелял. Такие и вправду особо часто поблизости встречаться не должны.

– Так и не встречаются, – пожал плечами Иван, пропуская нас первыми на выход. – Твой случай с жертвой, пожалуй, первый на таком расстоянии от города, – так они пока ближе, чем верст на сто, не подходили, по слухам.