— Провалиться сквозь кровать?

— Нет. Это… ну… целоваться и… и ты даже у меня почти потрогал грудь, а я как-то и не сопротивлялась. Вот. Само получилось. Но наваждение прошло, я пришла в себя и ты тоже, судя по всему, а значит, всё в порядке. А поэтому мы с холодной головой теперь должны сказать, что это была случайность, и больше мы до этого не опустимся, как взрослые люди. Ведь мы не по-настоящему, да? Так получилось, вот и всё.

— Ну ты меня сама в первый раз поцеловала в губы, нет? — напомнил я сразу же.

— Это… это случайность, просто что-то нахлынуло на меня, вот и всё.

— И мы как бы по-настоящему сосались.

— Но это неправильно. Мы же друзья, не любовники и не влюблённые.

— Ну так я бы тебя по-дружески и…

— Не вслух!

— Поимел тебя.

— Ты всё равно это сказал! — её щёки заалели.

— А ты была и не против, — напомнил я. — Сама хотела.

— И я дура! Мне очень стыдно! Только давай к этому больше не возвращаться, хорошо? Я просто поддалась желанию, похотливому и соблазнительному, и мне жаль, что я начала тебя совращать, прости.

— Так я не против.

— Я против, — топнула она в воздухе ногой.

— Так а если потом если мы…

— Хватит, Юнксу! Хватит! Никаких потом, ты устал, а я дура, закончим на этом.

Ага, значит, Юнксу сразу хватит, а у самой-то крыша мокрит, а скорее всего и не только крыша.

Но изводить я её лишний раз не стал. Да и после экзамена, как сошло всё удивление и похотливый кураж, чёт как-то слишком сильно клонило в сон, и желания не то что спорить, даже просто перепихнуться не было от слова совсем.

Поэтому я просто доковылял до кровати и завалился на неё. Люнь в призрачной форме зависла прямо надо мной, словно тоже лежала на невидимой кровати, но вверх ногами.

— Что теперь делать будем?