Тварь стала опытней, и щупальца успевают отдёрнуться! И пока в очередной раз замахивался, получил в лицо заряд какой-то клейкой фигни – брызнувшей прямо из «ротового» отверстия! И такая толстая и мощная оказалась струя: чуть не захлебнулся с переляку! О-о-о…
Вот теперь я понимаю, что чувствовали те, кто попал под действие наших стр
Потому что подгибаются вдруг как-то сами-собой ноги, сознание плывёт, в голове словно граната взорвалась!А глаза этак нагло берут и закрываются!..
И я проваливаюсь в ревущую на тысячу глоток темноту. Даже не ощущая боли, когда падаю на каменный пол…
Очнулся уже в сидячем положении. На кровати.
В дверях – мать: кутается в тощенький застиранный халатик, смотрит на меня выпученными со страху глазами, тяжело дышит.
Спрашиваю, криво усмехаясь:
– Кричал, что ли?
Мать наконец входит, садится ко мне, на краешек постели. Кивает:
– Ещё как! Я думала, ты сам проснёшься, ещё после первого раза. А ты… Как завыл, как завыл!.. И ещё такие выкрики… Как будто дерёшься с кем! А что там было на самом деле? Ну, в твоём кошмаре?
Чешу, традиционно, в мокром от пота затылке. Затем пытаюсь пригладить упругий и неподатливый ёжик. Вздыхаю, киваю:
– Всё правильно. Дрался я. С… э-э… чудовищем. Ох и противная штуковина попалась. Злая. Хитрая. Сильная. Уж я её, зар-разу такую!..
– Не может быть. Тогда бы ты радовался. А так, похоже – всё-таки она – тебя!
– Твоя правда, – снова усмехаюсь, дёргая плечами. Говорю же: чуем мы с ней друг друга. Телепатия? А …рен её знает! – Уделала она меня. Ну и ладно. То, что бывает во сне, обычно получается наоборот – в жизни!
– Ну, дай-то Бог… А вообще-то кошмары – это к здоровью. Ну, это по соннику мисс Хассэ. А по Миллеровскому – к неприятностям.
– Ну, я тогда за мисс Хассэ. Даёшь крепкое здоровье и хорошее настроение!
Мать тоже усмехается:
– Даёшь. Может, переоденешься – а то майка буквально насквозь?