Светлый фон
Беловолосый начал возбужденно рассказывать:

– Да! Понимаешь, мой друг Фирлес, я как раз с ним сегодня дерусь, научил меня, что мне нужно предугадывать действия моего противника. И вот я дерусь с этим ирландским парнем, и мне задают довольно приличную трепку, но в третьем раунде я понимаю, что он собирается дважды двинуть мне по ребрам, а затем…

– Да! Понимаешь, мой друг Фирлес, я как раз с ним сегодня дерусь, научил меня, что мне нужно предугадывать действия моего противника. И вот я дерусь с этим ирландским парнем, и мне задают довольно приличную трепку, но в третьем раунде я понимаю, что он собирается дважды двинуть мне по ребрам, а затем…

Калибан вскинул руку, заставляя сына замолчать. Затем ледяным тоном поинтересовался:

Калибан вскинул руку, заставляя сына замолчать. Затем ледяным тоном поинтересовался:

– Ты чему, черт бы тебя побрал, так радуешься?

– Ты чему, черт бы тебя побрал, так радуешься?

Беловолосый сглотнул.

Беловолосый сглотнул.

– Ну… э… я делаю успехи, так что…

– Ну… э… я делаю успехи, так что…

– Успехов недостаточно, – перебил его Калибан. – Я послал тебя сюда, чтобы ты научился драться. Побеждать. Научился быть мужчиной. А ты говоришь мне, что делаешь успехи?

– Успехов недостаточно, – перебил его Калибан. – Я послал тебя сюда, чтобы ты научился драться. Побеждать. Научился быть мужчиной. А ты говоришь мне, что делаешь успехи?

– Я просто подумал, что…

– Я просто подумал, что…

– Ты знаешь, что сказал мне Лаки, когда я послал тебя сюда? – поинтересовался Калибан. – Он мне сказал, что дети здесь умирают. Он не мог поверить, что я собираюсь отправить сюда собственного сына. И знаешь, что я ему ответил?

– Ты знаешь, что сказал мне Лаки, когда я послал тебя сюда? – поинтересовался Калибан. – Он мне сказал, что дети здесь умирают. Он не мог поверить, что я собираюсь отправить сюда собственного сына. И знаешь, что я ему ответил?

Беловолосый не хотел знать ответ. Но знал, что отец все равно ему расскажет. Поэтому он просто покачал головой.

Беловолосый не хотел знать ответ. Но знал, что отец все равно ему расскажет. Поэтому он просто покачал головой.

– Я ответил ему, что, если ты умрешь в этом месте, значит, такова твоя судьба. Я бы не проронил по тебе ни слезинки. Точно так же, как я не пролил ни слезинки, когда твоя мать покончила с собой. – Калибан позволил этим словам на мгновение повиснуть в воздухе. А затем продолжил: – Пусть ты – единственное, что у меня осталось, но я готов потерять и тебя тоже.