– Ты видел, как он на меня смотрел? – как-то от-страненно спросила она.

– Нет, – честно признался я. – Я бьы занят…

– Что? – девушка перевела на меня недоумевающий взгляд. – Ах, да…

Мы с Лисом тревожно переглянулись.

– Клинический случай, – негромко высказал свое авторитетное мнение д'Орбиньяк. – Необходимо срочное хирургическое вмешательство. Доктор, внушите пациенту, что он еще полноценный член общества, а я пока погуляю.

Рейнар вышел. Инельга все так же лежала, глядя в пространство, то хмурясь, то улыбаясь своим мыслям.

– Послушай, сестричка, – садясь рядом с ложем и беря за руку это непутевое дитя, начал я, – ты ставишь себя в дурацкое положение.

– Да, ты прав! – с неожиданной силой воскликнула Инельгердис, прервав заготовленный мною монолог. – Так больше продолжаться не может! Я должна прекратить этот чертов маскарад… Иди к нему, – решительно сказала она, – скажи, я скоро выйду!

Я пожал плечами, понимая, что мешать ей бессмысленно, да и попросту глупо… Тяжело вздохнув и погладив напоследок раненую девушку по голове, я вышел из «лазарета» и отправился на поиски хозяина замка, прикидывая по дороге, что же ему сказать.

Говорить мне особо не пришлось. Анри де Мерета сидел у себя в изысканном кабинете, совмещенном с библиотекой, и вертел в руках гусиное перо. Взгляд его был задумчиво устремлен на лежащий перед ним пергамент, исписанный крупными буквами с многочисленными завитушками. Видимо, от этого занятия оторвал его наш приезд.

– О, мессир Вальдар! – увидев меня, с улыбкой произнес он. – Входите! Очень хорошо, что вы пришли. Надеюсь, вы сможете помочь мне советом, – не давая вставить мне ни слова, говорил хозяин. – Видите ли, я написал письмо прекрасной даме, в коем описываю свои чувства к ней… Вот послушайте!

Барон встал в античную позу и начал декламировать нараспев:

– «Когда в блистательном девическом хороводе узрели Вас намедни мои телесные очи, то некое пламя любви объяло предсердие мое, и сделался я другим человеком. Я не тот, что бьш, и не быть мне таковым впредь, и не диво, ибо мне и всем за несомненное являлось, что денница рассветная, предвестием дня Аврору выводящая…»

Я с ужасом смотрел на одухотворенное лицо Анри, внутренне радуясь отсутствию Лиса, ибо его комментариев хватило бы на десяток подобных пергаментов. «Господи! – подумал я. – Ну как могла моя умная, тонко чувствующая йестра полюбить этого крашеного попугая?!» Я попытался воскресить в памяти чувство благодарности к этому лангедокскому рыцарю и спешно призвал видение недавно окончившегося боя. На душе несколько полегчало, но вопрос оставался открытым… «Скорее всего в Святой Земле ему было не до распевания баллад, – глядя на увлеченно зачитывающего свое творение Анри де Мерета, размышлял я. – С мечом в руках он выглядит куда умнее. Боже мой, семь лет… Интересно, чего она ждала? Хотел бы я посмотреть на ее лицо, когда Инельгердис получит подобное послание», – не удержался я от невольной усмешки, прислушиваясь к потоку славословий, исторгаемых бароном.