– Ну, так может, еще курительные трубки пригодятся, – произнес, преображаясь, Ржевский, смеривая пристальным взглядом фигуру молоденькой индианки, несущей воду. – Эта, кстати, из местных?

Утром Вашингтон предпринял вылазку, пытаясь отбить у Пугачева высоты, контролирующие русло реки Йокогейни. Вряд ли эта вялая попытка была сделана по желанию самого командующего, вероятнее всего, он был вынужден пойти на нее под давлением обезумевших от страха политиканов, со дня на день ожидавших окончания своей карьеры. Континенталы начали отступать после первых же пристрелочных залпов орловских батарей, и, на мой взгляд, подобный маневр только подтверждал военный талант осажденного полководца. Но в тот момент, когда горнист американцев начал трубить отступление, в штаб прискакал адъютант графа Ивана Орлова, командовавшего внешней оборонительной линией, с сообщением, что в нашу сторону движется генерал Гейтс.

– Ванька что там, с ума сбрендил?! – возмутился старший из братьев, грозно сдвигая брови. – Откуда здесь Гейтсу взяться?

– Не могу знать, ваше сиятельство! – выпалил адъютант. – Да только его передовая часть уже в виду наших позиций пребывает.

– Так и что с того? – Командовавший армией Алексей Орлов возмущенно стукнул кулаком об стол. – Ванька для чего там сидит, орехи щелкать? Пусть возьмет кавалерию, скажем, бригаду Доманского, проведет разведку боем...

Не успел Алексей Орлов изложить свой замысел, как в штаб примчался очередной адъютант с новым сообщением.

– Ваше сиятельство, – закричал он с порога, – генерал Гейтс со своим штабом выбросил белый флаг.

– Ничего не понимаю. Сдаются, что ли?

– Так точно! Генерал Гейтс просил проводить его к государю. Он желает сдать ему свою шпагу.

– Хм... Вот ведь как оно бывает. Ладно, – Алексей Орлов-Чесменский удивленно скривил губы и поманил первого из примчавшихся адъютантов, – скачи обратно, передай брату, чтоб привез генерала в штаб. Государь сейчас на позициях, ну да я за ним пошлю.

Приблизительно через час все участники высокого ритуала сдачи были уже в штабе. Генерал Уильям Горацио Гейтс, человек лет сорока пяти, с лицом гордым и резким, хотя и несколько мрачноватым, стоял посреди штаба, держась подчеркнуто прямо, отчего казался выше на пару дюймов, чем был на самом деле. Несколько его ближайших офицеров вытянулись в струнку за спиной своего генерала, всем видом демонстрируя готовность повиноваться любому слову военачальника.

Пугачев, только-только вернувшийся с позиций, облаченный в казачий мундир, сейчас более походил на простого хорунжего, чем на «государя». Но, невзирая на слой пыли, на усталость после которой уже бессонной ночи, было в нем теперь нечто, придававшее вчерашнему беглому донскому казаку вид царственный, и не просто царственный, а царственный по праву.