– Тем больше славы и тем больше простора для схватки. Ступай! – жестко скомандовал он. – И пусть идут тихо, враг должен заметить нас, когда мы уже будем в его стане.

Командир ночной стражи исчез так же быстро, как и появился. Камбиз повернул голову к Нидинту-Белу.

– Ты со мной? Я не тороплю тебя с ответом. Мой путь может быть не дольше завтрашнего дня, а может продлиться долгие годы. Но как бы то ни было, он будет длиною в мою жизнь. Если то будет угодно Ахуромазде, я верну свое царство и обрету новое.

– А если нет? – усмехнулся Нидинту-Бел. – Нас похоронят здесь среди пустынных холмов?

– Именно так, – подтвердил Камбиз. – Так что ты со мной?

– Конечно. Нужен же тебе будет царь Вавилона?

В это утро Сусанна, как никогда прежде, чувствовала уют родной постели и радовалась аромату благовоний, легкому душистому воздуху и сиянию рассветного солнца. События вчерашней ночи казались ей продолжением ужасного сна, еще более ужасного тем, что происходящее было явью.

После отказа от побега она сидела в своем каменном мешке тихо, как мышь, попавшая в кувшин, боясь привлечь к себе внимание и вспугнуть надежду. Она с самого начала не представляла, какая вина привела ее в подземелье храмовой темницы, но то, что Даниил, буде он здесь, не оставит без защиты невинную жертву, не вызывало у нее сомнения.

Сусанна невольно поймала себя на мысли, что, думая о спасении, почитает избавителем от невзгод не Господа всеблагого, а именно его – Даниила. Поймала себя и невольно зарделась. Воистину могущество пророка не знало границ! Тот самый жрец, который не так давно велел тащить ее в тюрьму, босую и едва одетую, вначале предостерег ее от пагубного шага, а затем, ничего не объясняя, не промолвив ни одного лишнего слова, привез обратно, велел ждать Даниила и не казать носа на улицу вплоть до возвращения царя в столицу. Сусанне хотелось танцевать, смеяться и одаривать своей улыбкой каждого встречного. Даже тягостный разговор с отцом, который в другое время наверняка поверг бы ее в шок, сегодня прошел на удивление тихо и легко.

Иезекия клял себя за слабость и малодушие, за то, что, пусть на миг, но усомнился в могуществе надежды и спасителя всех эбореев – царевича Даниила. Он гадал теперь, как загладить вину и вновь заслужить доверие божьего человека. Но пока суд да дело, спешил украсить дом и лавку, дабы порадовать взгляд победоносного Валтасара.

Народ уже толпился на улице Процессий, встречая приветственными криками богато одетых вельмож верхом и на колесницах, шествующих жрецов в священных одеяниях и бесчисленных купцов и ремесленников, спешащих преподнести владыке свои дары.