Барраппа почувствовал, как собачий ящик меняет направление движения, и чуть заметно усмехнулся.

Дворы на Большой Морской были хорошо известны капралу Длугашу, как и тамошние дворники с их нравами и повадками. Дворник Федот, грузный степенный с окладистой, в полгруди, бородой, гордо демонстрировал Георгиевский крест, полученный за русско-японскую, и рассказывал всем, кто желал послушать, о тех временах, когда был фельдфебелем. Под Ляоляном ему оторвало два пальца, и теперь бывший ужас молодых солдат каждый вечер запирался в дворницкой и мрачно пил горькую во славу русского оружия. Затем падал мертвецки пьяный и просыпался к полуночи на пару минут, чтобы закрыть ворота. Дворника ругали ежедневно, но выгнать героя войны не могли.

Подойдя к дворницкой, Барраппа убедился, что Федот уже не вяжет лыка, и кивнул сопровождающим. Две тени проскользнули во двор вслед за Барраппой. В это время здесь никого не было.

— Туда, — бросил капрал, указывая на угольный сарай. На двери висел тяжелый замок, но, пошарив под навесом, Петр Длугаш легко отыскал ключ. Он не раз помогал Федоту таскать уголь в котельную.

— Темно-то как, — пробурчал живодер.

— Не дворец небось, — хмыкнул Курносый.

— Ничего, найдем, — заверил Барраппа. — Входите. — Он открыл дверь и на ощупь стал пробираться внутрь. — Дайте спички, здесь есть фонарь. Только осторожней, уголь все же. — «Конвоиры» втиснулись в сарай вслед за проводником. — Помогите-ка, тут копать надо.

Дальнейшее на взгляд стороннего наблюдателя смотрелось бы совсем иначе, нежели в глазах самих участников. Сделав несколько махов лопатами, те увидели инкрустированную крышку ларца, со стороны, впрочем, выглядевшую совсем как треснутая чугунная печная вьюшка.

— Тяжелый, — потянув на себя «сундучок», радостно проговорил живодер.

Ларец был не заперт и потому легко открылся, обдав присутствующих сиянием драгоценных камней.

— Это мне! — зачерпывая горсть мелких угольев, воскликнул работник «Мыловарни Ходакова».

— С чего это вдруг? Я первый нашел.

— Э нет, все сочтем, потом разделим!

— А вот шиш тебе!

— Мне шиш?! — возмутился Курносый. — А тебе вот! — Он взмахнул лопатой и с силой обрушил ее на голову приятеля. В то же мгновение стоявший без дела в углу лом опустился на его собственный затылок.

— Вот так, — пробормотал Барраппа, глядя на лежащие без движения тела. — Здесь переночуете. — Петр Длугаш перевернул Курносого и начал стаскивать его огромный тулуп. — Мне он больше нужен. — С этими словами он потушил фонарь и, выйдя из сарая, запер дверь.

Возница на козлах, поджидавший товарищей, меланхолично курил, поглядывая в темный проем ворот.