Он сделал вдох и, похоже, подавился воздухом. Кэрол обернулась. Маска профессиональной невозмутимости соскользнула с ее лица. В то мгновение, когда Джейсон задыхался, лицо Кэрол не выражало ничего, кроме ужаса. Сейчас она была не врачом, а матерью – и ее ребенок умирал.

Джейс не мог этого видеть. Наверное, к лучшему. Он тяжело сглотнул, и дыхание его выровнялось.

– Но при чем тут Спин, Джейс? Он ведь ничего не меняет. Лишь подталкивает нас навстречу будущему.

– Напротив, – ответил он. – Спин меняет все.

* * *

Ночь парадоксов: знания Джейса приумножались в геометрической прогрессии, но речь становилась все более затрудненной и прерывистой. Думаю, за те несколько часов он узнал неизмеримо больше, чем мог рассказать; но то, что сумел до меня донести, имело огромное значение. Провокационные, переломные сведения о судьбе человечества. Сведения, исполненные объяснительной силы.

Между приступами боли он в муках выбирал подходящие слова и говорил следующее:

– Попробуй взглянуть на происходящее с их точки зрения.

С их точки зрения. С точки зрения гипотетиков.

Гипотетики (рассматривай их как единый организм или множество организмов) эволюционировали из первых клеточных автоматов фон Неймана, населивших нашу галактику. Происхождение этих первобытных самовоспроизводящихся машин оставалось тайной. У их потомков нет прямых воспоминаний об этом периоде – так же как у нас с вами нет прямых воспоминаний об эволюции человека. Вероятно, они являлись продуктом древней биологической цивилизации, от которой не осталось ни следа, или же мигрировали сюда из другой, более старой галактики. В любом случае современные гипотетики могут похвастать невообразимо богатой родословной.

Бесчисленное множество раз они видели, как на планетах, подобных нашим, эволюционируют и вымирают разумные биологические существа. Не исключено, что гипотетики даже способствовали процессу органической эволюции, переправляя (хоть и крайне медленно) биоматериал от звезды к звезде. Они видели, как биологические цивилизации создают черновые подобия сетей фон Неймана в качестве побочного продукта своего прогрессивного (но в высшей степени нестабильного) усложнения – видели не единожды, но многократно. Для гипотетиков все подобные миры в той или иной степени походили на ясли репликаторов: сложные, плодовитые, уязвимые.

С их точки зрения бесконечное недовызревание простейших сетей фон Неймана, влекущее за собой стремительный экологический коллапс планет-источников, было одновременно и загадкой, и трагедией.

Загадкой, ибо гипотетикам трудно было осознать (и даже воспринять) череду преходящих событий на чисто биологической временной шкале.