Позже стало очевидно, о чем он говорил, но в тот момент я совершенно ничего не понял и заподозрил, что Джейсон сползает в деменцию, в некую метафорическую перегрузку, зацикленную на термине «сеть».
Я был, конечно же, неправ.
Ars moriendi ars vivendi est – искусство умирать есть искусство жить. Я вычитал эту фразу в какой-то книге, когда учился в магистратуре, и вспомнил ее, сидя рядом с Джейсоном. Он умирал точно так же, как жил, – в героической погоне за осмыслением происходящего, и плоды сего осмысления, не хранимые в тайне, но свободно распространенные, станут подношением Джейсона родной планете.
В памяти вспыхнул еще один образ. Я смотрел, как гипотетики трансформируют самую суть нервной системы Джейсона, как разрушают ее, не понимая, что тем самым убивают человека, и вспоминал тот давний день, когда Джейсон, взгромоздившись на мой дряхлый, купленный в магазине подержанных товаров велосипед, помчался вниз по Бентам-Хилл-роуд. Вспоминал, как искусно, с почти что балетной грацией, Джейсон управлял рассыпающимся механизмом, пока от велосипеда не осталось ничего, кроме скорости и инерции, пока не случился неизбежный коллапс, пока порядок не обратился в хаос.
Но его тело (не забывайте, что он был Четвертым) являло собой механизм не дряхлый, но превосходно отлаженный, и смерть далась ему нелегко. Незадолго до полуночи Джейсон утратил способность говорить, и в тот момент изменился: он был напуган и уже казался не совсем человеком. Кэрол держала его за руку и говорила, что все хорошо, что он дома. Не уверен, что ее утешения проникали в причудливые чертоги его нового сознания. Надеюсь, что проникали.
Вскоре после этого глаза его закатились, мышцы расслабились, но тело все еще сопротивлялось – судорожно дышало почти до самого утра.
Затем я ушел, и с ним осталась только Кэрол; она с бесконечной нежностью гладила его по волосам и что-то шептала, словно он мог ее слышать, и я не заметил, как встало солнце и что оно уже не набухшее, не кровавое, но идеальное яркое солнце – такое же, как перед самым концом Спина.
4 × 109 нашей эры / Если упал, где-нибудь да приземлишься
4 × 109 нашей эры / Если упал, где-нибудь да приземлишься
Когда «Кейптаун Мару» снялся с якоря и направился в открытое море, я стоял на палубе.
На берегу полыхал нефтяной пожар. Не менее десятка контейнеровозов, покидая порт Телук-Баюр, толкались на выходе из гавани. Скорее всего, почти все они – небольшие торговые корабли с сомнительными документами – направлялись к Порт-Магеллану, вопреки официальным маршрутам. Владельцам и капитанам было что терять, и они стремились избежать пристального внимания властей, которое неминуемо к ним обратится, как только начнется расследование.