АНТУАН. Нормальная рокировка.

БЕРГЕНС. А Эмилия?..

АНТУАН. За нее не волнуйтесь. Вдова столь уважаемого человека не останется без внимания.

(Входит ЭДВАРД.)

ЭДВАРД (удивленно). Бруно?! А мне сказали, что ты отдал концы?

БЕРГЕНС. Оклеветали.

ЭДВАРД. А я уже подумал, что и ты напился того молочка, которым вот эти друзья потчевали Бергенса.

БЕРГЕНС. Теодор Эмильевич вообще молока не пил. Пили его домашние.

ЭДВАРД. Знаю, знаю. Он не признавал напитки без градусов. Напивался каждый вечер хуже свиньи.

БЕРГЕНС. Вранье. Я и вечером приходил, а он – как стеклышко.

ЭДВАРД. Да я вам точно говорю. Элиза врать не будет. Межу нами, покойный, с ее слов, если не пропустит стаканчик, совершенно ни на что не способен.

БЕРГЕНС. В каком смысле?

ЭДВАРД. В мужском. В каком же еще?!

БЕРГЕНС. Так и говорила?

ЭДВАРД. Именно так.

БЕРГЕНС. Врет! Это она никогда не хотела! А он, слава богу, везде поспевал!