ЭМИЛИЯ. Патрик, оставим церемонии, можешь называть меня по имени.

ПАТРИК. Эмилия, чем дольше я живу в этом доме, тем более восхищаюсь вашими достоинствами.

ЭМИЛИЯ. Прекрати, какие достоинства могут быть у престарелой тетушки?

ПАТРИК. Не говорите так. Самые необыкновенные. С каждым днем вы нравитесь мне больше и больше.

ЭМИЛИЯ (в сторону). Невероятно! Еще один обожатель.

ПАТРИК. Я потрясен вашей выдержкой.

ЭМИЛИЯ. Ты о болезни Адриана Стефановича?

ПАТРИК. И об этом, конечно. Но в первую очередь восхищает другое. Мне известно о расстроенных финансах этого дома. Крайне расстроенных. Вы, конечно, тоже знаете об этом. Но сохраняете невозмутимость духа. И, мало того, что поддержали Адриана Стефановича отдать последнее, всегда печетесь о его здоровье.

ЭМИЛИЯ. Чему тут удивляться – я хочу, чтобы он выздоровел.

ПАТРИК. Я вас успокою – он обязательно поправится. Есть одно очень действенное средство.

ЭМИЛИЯ. Тогда немедленно используйте его.

ПАТРИК. Но оно в руках Себастьяна. Это газета с радостным для Адриана Стефановича сообщением.

ЭМИЛИЯ. Так в чем дело? Сообщите ему.

ПАТРИК. Но Себастьян, как малый ребенок, не хочет расставаться с газетой.

ЭМИЛИЯ. Наверное, болезнь хозяина перекинулась на его камердинера.

ПАТРИК. Похоже, что так. Он ведет себя не лучше Адриана Стефановича. И тут уж и я не знаю, как быть. Вы не могли бы, как хозяйка, повлиять на него. Пусть он постарается вести себя в рамках своих обязанностей. Пусть отдаст газету Адриану Стефановичу.

(Вбегает ЮЛИЙ. Он помят, под глазом синяк.)