ЮЛИЙ. Кто это мы?

ЭМИЛИЯ. Я… и… и Себастьян. Да не смотрите вы так! Себастьян был к моему супругу по-отечески строг. Иной раз неделями не позволял ему притрагиваться к бутылке.

ЮЛИЙ. Невероятно!

ПАТРИК. И в самом деле, удивительно. Но это хорошая новость. Значит, какая-то единственная бутылочка винца не станет для организма больного потрясением.

ЮЛИЙ. Зато я потрясен. Посмотрите, что он со мной сделал! И это больной. А если выздоровеет?! У него энергии на троих.

ПАТРИК. Это и в самом деле опасно. Бывали случаи, что силы в таком состоянии удесятерялись.

ЭМИЛИЯ. Лучше временно закрыть погреб.

ПАТРИК. И всем нам надо быть осторожными, не шляться без дела по коридорам, особенно по вечерам и ночью. Обострение у таких больных чаще всего происходит именно ночью. А тебе, Юлий, я сделаю примочки, и синяки сойдут за какие-то две недели.

ЮЛИЙ. Две недели?!

ПАТРИК. Ничего не поделаешь. Я хоть и Патрик, но вовсе не святой.

(Входит СЕБАСТЬЯН. Он по-прежнему притворяется больным.)

ПАТРИК. Адриан Стефанович, я же запретил вам подниматься.

СЕБАСТЬЯН. Да-да, помню. Но мне после твоей микстуры стало немного легче. (Удивленно смотрит на Юлия.) А это кто?

ЮЛИЙ. Тот, кого вы столкнули с лестницы.

СЕБАСТЬЯН. У него под глазом синяк… Хулиган наверное. Куда смотрит полиция?

ПАТРИК. Мы и без полиции призовем его к порядку. Адриан Стефановича, если вам стало немного легче, то не лучше ли пойти к себе в комнату и почитать газеты?