Когда силы заморышей бежали и прибыл Объединенный флот, благодаря общей атмосфере облегчения и эйфории, воцарившейся в системе Юлюбиса, известие о поразительной невиновности Сала стало восприниматься публикой лучше, и теперь уже можно было объявить, что его после соблюдения соответствующих формальностей освободят. И хотя большинство предпочитали отречься от своих прежних обвинений и изъявлений ненависти, преобладало чувство, что все выиграют, если возвращение Сала к общественной жизни и его реабилитация будут постепенными, а не резкими.

Тайнс добровольно взялась (на самом деле воспользовавшись для этого своим высоким положением) доставить Сала из комплекса временного заключения в семейный дом Кегаров на Глантине.

Майор стражи выдал ей Сала под расписку.

Сал смотрел, как Тайнс расписывается в книге.

— Твоя подпись — знак моей свободы, вице-адмирал, — сказал он ей.

На нем была его собственная одежда, и выглядел он подтянутым, непринужденным и веселым.

— Рада тебе услужить, — сказала она ему, потом посмотрела на офицера стражи. — Это все, майор?

— Да, мадам. — Он повернулся к Салуусу. — Вы свободны, мистер Кегар.

Салуус пожал руку майору:

— Спасибо за все, Мед.

— Не за что, сэр.

— Никакой одежды, ничего? — спросила Тайнс, глядя на его пустые руки.

Сал покачал головой.

— Голыми приходим, голыми и уходим. Никакого багажа. — Он улыбнулся.

Она наклонила голову:

— Это для наших лет самое то.

Они направились к небольшому катеру, припаркованному на чуть вогнутом полу ангара.

— Я тебе благодарен, Тайнс, — сказал он. — Нет, серьезно. Ведь ты бы могла и не делать этого. — Она улыбнулась; он скользнул взглядом по ее знакам различия. — Это ничего, что я тебя называю Тайнс, а? Может, лучше «вице-адмирал»?..

— Тайнс сойдет, Сал. После тебя.

Она пропустила его в двухместную кабинку катера, показала на сиденье впереди и чуть ниже того, в котором расположилась сама, потом застегнула на себе легкий летный воротник и привела в действие системы аппарата. Диспетчерская дала им разрешение на взлет.