Аркадий прямо сиял от гордости. Наконец-то мы сообразили, что он сделал, — он и никто другой!

— Да, вот именно, — сказал он, стыдливо потупившись. — Я… видишь ли… ну, рассчитал я такое поле!

Он посмотрел, какое это произведет на нас впечатление. Вот ведь характер! Ну, сделал ты дело, и отлично, и радуйся про себя. И подожди, пока люди сами оценят, что ты сделал. Так нет, разве у Аркаши хватит терпения ждать? Он уж поможет людям побыстрее все оценить, без волокиты!

— То есть ты понимаешь, что это значит? — удивленно и чуточку обиженно спросил он Бориса-76. — Я рассчитал поле, которое позволяет человеку перемещаться во времени. На любые дистанции, в прошлое или в будущее. Ну конечно, только туда, где существуют хронокамеры.

— Как не понять! — сказал Борис. — Просто я не удивляюсь этому: ты ведь у нас гений, ты еще и не то можешь!

Аркадий подозрительно покосился на него, но промолчал.

— Так что же дальше? — спросил Борис. — Нашел ты, значит, это поле и, как я понимаю, решил, что теперь самое время прогуляться?

— Ну да… — уже неохотно сказал Аркадий. — Отправился я в прошлое. Потом еще раз. Встретился с самим собой. Потом снова встретился — как раз двадцатого мая, вечером…

— Ты… издалека? — спросил Борис.

— Из этого же года, из семьдесят шестого. Только, разумеется, из другого мира, не вашего.

— Понятно, понятно… Из того мира, каким он был до твоих путешествий! Потом ты свалился на голову ему и прочим, — Борис кивнул в мою сторону, — накуролесил там со своим двойником, и в результате мир стал такой, каким его знаю я… Но все равно ты мне не объяснил, почему тебя не удивляет Борькино передвижение в будущее.

— А потому, что он, как я понимаю, в будущее кинулся вслед за мной, — объяснил Аркадий. — В моей хронокамере!

Он с такой гордостью сказал «в моей», словно эта хронокамера была его родовым поместьем.

— А ты чего молчишь? — накинулся на меня Борис. — Он правильно объясняет?

— Объясняет он, в общем, правильно, только не все знает, — ответил я. — Это верно, что сюда я ввалился случайно, и в его хронокамере, — я ведь рассказывал, как это было. Но в двадцатое мая 1974 года я прибыл намеренно. И в своей хронокамере. Я Аркашеньке это все рисовал, но он, по-моему, просто не может поверить, что кто-то еще, кроме него, способен рассчитать поле… Ты же знаешь Аркашеньку, от скромности он не умрет!

— Я не отрицаю… в принципе! — с достоинством произнес Аркадий. — Я всегда был о тебе очень высокого мнения, Борис, ты же знаешь… Ну, и потом ты ведь работал со мной, это тоже кое-что значит! Но не надо преувеличивать… да! Не стоит, знаешь ли, преувеличивать…