Да что ж за день сегодня такой…

- Когда? - спросила она, пытаясь, чтобы это не звучало совсем уж потерянно.

- Сейчас, - исчерпывающе проинформировал Кадфаль. Он и в самом деле оказался одет как в поход, сменил халат на более теплый, с поддевкой и капюшоном на многочисленных шнурках и завязках.

- Ну… тогда… - Елена потерялась на мгновение, прикидывая, как было бы правильным распрощаться. - Удачи.

Она привстала и по-мужски протянула искупителю руку, которую тот, не чинясь, пожал.

- Береги себя, - напутствовала женщина Кадфаля.

- Ага. Вы тоже… не ввязывайтесь понапрасну во всякое, - отозвался он и ушел, закинув на одно плечо дубину, а на другое тощую походную торбу с кожаной лямкой.

Елена тоскливо проводила взглядом широкую спину здоровяка с палаческим оружием. Ойкумена, чтоб ее… Здесь все делается медленно – «к полудню», «до заката», «с рассветом», «завтра» - никто никуда не спешит, время считают многочасовыми стражами, да и то лишь в городах. Зато если уж происходит что-нибудь серьезное, то вот так, за считанные минуты, как по щелчку пальцев.

Женщина начала задумчиво и мрачно обгрызать корочку с четверти краюхи, думая, что труппа большого урона не понесла, Кадфаль играл главным образом всякую массовку и комичных спутников. А вот потеря в боевой силе куда более значимая. Но самое интересное - куда намылился мужик с дубиной? Почему именно сейчас? Простая логика подсказывала, что, вероятнее всего, боевой грешник отправился к своим покровителям за новыми инструкциями. Это наводило на разные мысли, например о том, что Елена так и не узнала, кто ее благодетели и чего хотят. Следовательно, обновленные вводные могут... не порадовать. Вчера она была интересна и зачем-то нужна, завтра все изменится и станет наоборот.

От сложных мыслей и комбинаций заломило виски. Хотелось не думать, а изображать котика или мемасного Гитлера в сентябре - завернуться в одеяло, навернуть te gyda menyn, то есть что-то вроде травяного чая с молоком, медом, солью, растворенным брусочком масла. И грустить, слушая, как потрескивают угли в печке, и легонько дышит во сне Артиго. А затем меланхолически уснуть, баюкая на груди отбитые пальцы.

Однако лимит на оригинальные встречи еще не закончился, после Кадфаля напротив Елены сел Кимуц, уже изрядно поддатый, с кувшином в руках. Уставился на женщину желто-красными белками воспаленных, но как-то не по-пьяному внимательных и умных глаз.

- Чего изволите? - с преувеличенной вежливостью спросила Елена.

В кабаке наступила относительная тишина, Гаваль как раз сделал перерыв, чтобы промочить горло и съесть бутерброд из шмата сала на черном хлебе, все полито сиропом. Елена машинально улыбнулась, вспомнив, как сама долго и мучительно привыкала к пищевой традиции смешивать жирное со сладким. Калории, прежде всего, недаром известные и популярные сказки обязательно заканчивались морями свиного жира и бесконечными колбасами.