- Откуда ты? - спросил Кимуц прямо, глядя на Елену отнюдь не трезвыми, но и не совсем уж залитыми вином глазами. - А там еще такие сказания ходят? Ну, другие?

Женщина сомкнула кончики пальцев, размышляя, чего хочет клоун. Это праздный интерес, желание накопать еще полезных сюжетов или простой шантаж? А может быть прощупывание, прикидка, чего стоит рыжеволосая, кому и за сколько и кому ее следует продать? Снова, как при первой встрече с цирком, холодный и расчетливый голосок зашептал в ухо, что если немного подумать и все сделать правильно, труппа лишится второго актера еще до рассвета, причем никто и носа не подточит.

- Да черт с тобой, - тяжко вздохнул Кимуц, едва не уронив кувшин. - Не хочешь, не говори.

Он как медуза сполз с табуретки, побрел к выходу, обнимая сосуд обеими руками. Елена проводила алкоголика немигающим взглядом, прикидывая, что если выждать пару минут, затем незаметно выскользнуть сквозь черный ход, который закрыт, но не заколочен, перехватить Кимуца, благо склад-отель на отшибе… И снова, как тогда, у телег и костерка, едва ли не за руку сама себя ухватила. Так нельзя… нельзя.

Да, двух человек она прикончила своими руками, но это не считается. Их и людьми то назвать - грех. А убивать кого-то просто из-за того, что он тебе не нравится или кажется опасным… нет. Даже посреди скотства надо оставаться человеком. Ну, или хотя бы стремиться к тому.

Театральная компания как-то незаметно, один к одному, собралась в «еленином» углу. Все уже знали, что Кадфаль ушел, Насильник и ухом не вел, упорно отмалчивался, лишь пожимал плечами в ответ на вопрос - куда же? Наконец Гаваль заказал пива, чтобы выпить за здоровье искупителя, на добрую дорожку. Все дружно согласились, что идея хорошая, а Елена после мгновенного колебания выставила весь продуктовый навар, полученный сегодня, в качестве закуски. Приобщились все кроме опять же Насильника, который устроился в уголке за кружкой воды и принялся точить сменный наконечник своего копья-протазана.

Заочные проводы отчасти напоминали жизнерадостные поминки. Наверное, так сказывалась давняя традиция из времен, когда деревенский мир заканчивался у межевых камней, и странник по большому счету отправлялся на тот свет, причем вернуться мог вполне уже не человек, а какая-нибудь потусторонняя жуть в его обличье. Учитывая, что Кадфаль ушел неведомо куда и непонятно зачем, настрой «помянем братана» был удивительно к месту.

- Что-то мне... страшновато играть колдуна, - сумрачно признался Марьядек. - Боюсь, не выдюжу. Вдруг настоящий какой-нибудь увидит, что я его так приложил оскорбительно. И обидится?