Эти десять метров стали моей Голгофой.

Я шёл целую вечность.

Ноги переступали, так и норовя уронить разваливающееся тело.

Голова падала на грудь, но упрямо сверлила взглядом чешуйчатую мразь.

Постепенно в голове частично прояснилось, и, коротко взглянув, я увидел, как потроха скрываются внутри. Вампирический эффект цепей откачивал жизненные силы у моего врага, заживляя страшную рану.

Стоило оковам рассеяться, как Айнхэндер попытался взорваться волной тьмы. Я считал это намерение в потускневших глазах, горящих от ненависти. Подобным образом он уже застал врасплох Фризоленту и Амидраэль.

Однако я был быстрее. Мой кулак впечатался в солнечное сплетение оппонента Ударом под дых. Того выгнуло, обрывая каст, но я уже активировал Осенний листопад. Этот танец получился самым неуклюжим и медленным из тех, что мне доводилось исполнять. В ногах не хватало той привычной молниеносной скорости. Координация рук оставляла желать лучшего.

И всё же раз за разом я вбивал кинжал в тело хрипящей от боли гниды.

— За ГидроПонику.

За Лизу.

Лезвие вошло под лопатку.

— За Фризоленту.

За Виктора.

Где-то внутри лопнула пробитая почка, и наг онемел.

— За Амидраэль.

За Анфису.