– Не твоя вина.

«Если бы осталась спать, а не решила испытывать судьбу, то ничего бы не случилось. Все моё любопытство… Оно виновато в каждой жопе, в которой оказываюсь».

В его руках я всегда чувствовала себя, как дома, словно он и есть мой дом. Прощая за эти краткие мгновения счастья все: едкие подколы и игнор, когда начинаешь сомневаться в своём существовании. Ведь единственное внимание, которое желала, единственные глаза, которые хотела видеть – его:

– Отпусти меня домой. Я не хочу тут оставаться.

– Понимаю, – ладонь прошлась по плечам, скользнула выше, коснувшись шеи, и вдруг замерла. – Я его убью.

Резко зажёгся свет, и Костя развернул меня к зеркалу.

Первое, что бросилось в глаза, его потрёпанный вид. Футболка валялась на полу, а тело украшали синяки и кровоподтёки Огромная рана на груди с вывернутыми наружу краями затягивалась прямо на глазах, заменяя вырванный кусок новыми мышцами, строя паутину из капилляров, а потом пряча все за новой кожей.

Прерывисто дыша, юноша осторожно убрал прядь волос с плеча, обнажив шею. На ней виднелись царапины, оставленные острыми когтями Данилы. Кровь больше не сочилась, а лишь выступила несколькими каплями вдоль алых линий.

«Если бы надавил, – при воспоминании на миг вновь перехватило дыхание, – перерезал бы горло».

Серебро потемнело, превратившись в мрачные тучи, так было всегда, когда Костя о чем-то задумывался. Сделав глубокий вдох, юноша замер: – Можно помочь?

Я кивнула, не понимая, что тот хочет сделать, видя, как помутневший взгляд скользит по лицу. Он наклонился ниже, и влажный язык осторожно коснулся капель, скопившихся возле раны.