Леттке опустился в свое кресло за письменным столом и уже потянулся за словарем, чтобы еще раз проверить свой следующий ответ, как его взгляд упал на открытый ящик.
Его рука замерла на полпути. Его глаза едва ли могли поверить в то, что видели: не хватало двух презервативов! Определенно. Их было пять – это он точно знал – теперь их только три.
Удар мешком по голове удивил бы его куда меньше. Не из-за материальной ценности презервативов – хотя это была контрабанда из оккупированной части Франции и раздобыть их было непросто, дорого и рискованно, – потому, что немцам было запрещено владеть противозачаточными средствами любого рода. И укравший у него два презерватива – только кто-то из ведомства.
Коллега, другими словами. Коллега, державший теперь его судьбу полностью в своих руках!
Только теперь, с задержкой, наступила шоковая реакция. Леттке покрылся потом, протянутая к словарю рука задрожала, и в нем поднялась обжигающая волна чистой ярости: желание найти его и
Понятное дело, огромной глупостью было держать такие вещи здесь, в кабинете. И к тому же в ящике, которым он постоянно пользовался и часто держал открытым. Да, ему следовало быть куда более предусмотрительным, кто бы говорил.
Но это не оправдание. И не исключает опасности. Теперь его могли начать шантажировать, и никто лучше него не знал, что значит подвергаться шантажу.
Внезапно Леттке стало трудно дышать. С дрожью в животе у него перед глазами пронеслась сцена, как он возвращается домой, а там его уже поджидает полиция…
Именно в этот момент зазвонил телефон.
Сперва Леттке сделал два глубоких вдоха и выдоха и только потом поднял трубку.
– Да? – коротко произнес он в невольном ожидании услышать голос матери, сообщавшей о прибытии мужчин, облаченных в нарочито неброскую одежду.
Но на другом конце провода была не его мать, а эта наборщица программ, Хелена Боденкамп, о которой Адамек был такого высокого мнения. Она уже завершила анализ, и у нее определился список из четырех имен.
– Я только хотела уточнить, на месте ли вы, – услужливо сказала она. – Тогда я занесу его вам, если угодно.
Леттке провел свободной рукой по лицу, прогоняя все гнусные выражения, вертевшиеся у него на языке, и ответил предельно вежливо:
– Да, я еще здесь. Приносите.
Пока он ждал, он начал все обдумывать. Возможно, вором был Добришовский. У лысого исполина было семеро детей, которые, как он признавался, действовали ему на нервы: понятно, если больше детей он не захочет. И в 37 лет он еще не настолько старый, чтобы уже утратить сексуальное желание. Тем более его жена – Леттке несколько раз видел ее на рождественских вечеринках – по-прежнему выглядела довольно привлекательно.