Вместо этого ей пришлось признаться себе, что ей еще повезло, – счастье в несчастье. И как же неловко было видеть на мониторе саму себя, крадущую пачку «Фроммс»!

Хелена закрыла глаза, услышала свое сбившееся дыхание, почти граничащее со всхлипыванием, почувствовала свои плечи, которые стали такими тяжелыми, словно одеревенели, и ей захотелось взять что-нибудь и швырнуть в стену…

Нельзя так долго сидеть и дрожать. В какой-то момент все утихло: и дрожь, и даже испуг.

И странно: ее как-то задело, что Леттке не потребовал от нее ничего неприличного. Это вообще правильное слово – задело? Или лучше сказать: обидело? Разочаровало? Насторожило? Неужели она настолько невзрачная, что ему ничего такого даже на ум не пришло?

Или Леттке был куда приличнее, чем казался? Может, и так, но ей с трудом в это верилось.

Он даже грязного намека не сделал, хотя в сложившейся ситуации – молодая девушка крадет презервативы из письменного стола коллеги, боже мой! – это вполне ожидаемо. А ей уже доводилось слышать, как мужчины отпускают отвратительные шуточки и по более пустячному поводу.

Она открыла глаза, огляделась, больше не могла это выносить, но все же встала и пошла в туалет, где заперлась в кабинке, обхватила голову руками и почувствовала прохладу и пустоту помещения. Просидела так некоторое время, никто не приходил, никто не мешал ей. Возможно, она даже заснула ненадолго, точно не могла сказать. Так или иначе, в какой-то момент Хелена собралась с духом и посмотрела миру в глаза. Вымыла руки, поправила прическу и вернулась в свой кабинет, где наконец приступила к запросам, которые ее ожидали, и принялась быстро их обрабатывать. Погрузиться в работу при наличии сомнений – далеко не самый худший способ со всем справиться.

* * *

Был поздний вечер. Фелькерс подсунула еще один срочный запрос от полиции для незамедлительной обработки, а хранилище данных № 163 снова бесчинствовало. Поэтому Хелена вернулась домой ровно к ужину, не успела даже освежиться и сразу же села за стол. Даже отец вернулся домой раньше нее!

– Ты все чаще возвращаешься из ведомства так поздно, – упрекнула ее мать.

На ужин не было ничего особенного – гороховая похлебка со шпиком и хлебом. «Военная кухня», как говорила Йоханна, не без напоминания, что другим еще хуже, все ведь стало ужасно дорого.

– Просто иногда очень много работы, – пожала плечами Хелена.

– Может, и так, – упорствовала мать, – но тогда это неправильный образ жизни для молодой девушки. В любом случае, у меня нет ощущения, что твое ведомство – это то место, где ты встретишь мужчину своей жизни. Да и как? Мужчины и женщины сидят отдельно, в разных частях здания, выполняют совершенно разные задачи, и, в конце концов, все попросту целыми днями глядят в монитор!