— Эпини? Эпини, пожалуйста, пусть это будешь ты. Пожалуйста, выслушай меня. У меня очень мало времени, а я должен предупредить тебя о страшной угрозе.

— Невар? — Ее голос был густым, словно сироп.

Она не спала, но, казалось, и не бодрствовала. Я ничего не видел ее глазами и почти не ощущал, что ее окружает. Ей было тепло. Вот и все, что я мог сказать.

— Невар. Прости. Я не могу назвать ребенка в твою честь. Она девочка. Девочка не может быть Неваром.

— Нет. Конечно не может. С ней все хорошо? И с тобой?

Я жаждал говорить вовсе не о новорожденной, но понадеялся, что, если Эпини начнет рассказывать о ней, я смогу четче почувствовать кузину. Это сработало хуже, чем я предполагал. Я лишь ощутил крошечное теплое тельце под рукой Эпини — она прижимала к себе спеленатого младенца.

— Она такая милая. И спокойная. Она почти не плачет. Мы назвали ее Солиной. Как ты считаешь, это хорошее имя?

— Солина — чудесное имя. Эпини, я знаю, ты устала, но выслушай меня. Приближается страшная опасность. Спеки собираются напасть. Завтра ночью они обрушатся на форт с огнем и стрелами. Они надеются сжечь крепость и город, а также убить как можно больше людей. Надо предупредить всех, чтобы были настороже.

— Я так много хотела тебе сказать, — сонно отозвалась она. — Так чудесно знать, что ты все еще жив. Чудесно. Мы гадали, как у тебя дела. Нет, один раз ты мне приснился, разумеется, но с тех пор прошли уже месяцы. Когда страх исчез, это было так прекрасно. Я гадала, не ты ли этого добился, Невар? А потом — не значит ли это, что ты погиб.

Она глубоко вдохнула — и выдохнула, казалось, густыми прядями тумана. Тепло и уют, в которых она купалась, грозили затопить и меня. Я с трудом им противился.

— Эпини, что с тобой? Ты слышала, что я тебе сказал? Будет нападение, ты должна всех предупредить. — Когда она ничего не ответила, я повторил резче: — Эпини! Что с тобой не так?

— Опий, — вздохнула она. — Невар, я знаю, что мне он вреден. Но это так чудесно. Страх на время исчезает. И печаль. Словно пробуждаешься ото сна. Однажды я встала утром и удивилась: «Почему я позволила нашему дому стать столь унылым местом?» И я принялась все чистить и мыть и даже напевала за работой. Потом пришла Эмзил. Сказала, что я вью себе гнездышко. Такое милое замечание. И она помогла мне прибраться и сделать мою комнату светлее, приготовить место для ребенка.

— Я рад, что она была рядом с тобой. И что с ребенком все хорошо. Эпини, спеки нападут примерно так. Глубокой ночью они проберутся в Геттис. Часть останется в городе поджигать дома. Другие снимут часовых и проникнут в форт. Они наметили себе ключевые здания: склады, казармы, столовую, штаб и, самое главное, тюрьму для каторжан. Но они собираются поджечь и столько жилых домов, сколько удастся. Ты в опасности, ты и твоя дочь. И Эмзил, и ее дети, и Спинк. После первой атаки все утихнет. Будет казаться, что спеки отступили. Но это уловка. Они подождут, пока жители не выйдут тушить пожары, и вернутся.