Я прикинул, не отвезти ли детей к Кеси и попросить его присмотреть за ними, но покачал головой. Нет. Я не вправе его впутывать, и, если нам придется бежать, нам некуда будет пойти. Я глянул на сидящего напротив Спинка. Его мрачное лицо вторило моим собственным мыслям. Это невозможно, но необходимо сделать. Я должен вытащить Эмзил из тюрьмы и бежать из города вместе с ней и ее детьми. Причем так, чтобы Спинка и Эпини не заподозрили в соучастии. Я вздохнул и заговорил, перебив щебетание детей:

— Боюсь, я не смогу надолго задержаться. Я, скорее всего, уеду сегодня же, после того как навещу пару старых знакомых. — Я посмотрел на Эпини, привлекая ее внимание, окинул взглядом детей, вновь повернулся к ней и продолжил: — Я хочу уехать как можно раньше. Ты не могла бы собрать для меня все необходимое?

Эпини взглянула на троих детей, чужих и в то же время ее собственных. В ее глазах блеснули слезы.

— Да, — спокойно ответила она. — Думаю, чем быстрее это будет сделано, тем лучше.

Остаток дня все делали вид, будто все идет как обычно. Спинку пришлось вернуться к исполнению обязанностей и изображать отсутствие интереса к судьбе своей горничной и даже раздражение от мысли, что ее дети останутся на его попечении. Эпини, отговорившись «весенней уборкой», принялась разбирать детскую одежду и постельное белье. Я вышел еще раз взглянуть на хлипкую повозку и древнюю лошадь. Я, как мог, укрепил колеса и накормил клячу овсом. Все это время я отчаянно пытался продумать свои дальнейшие действия, но понимал, что слишком многое не способен предугадать.

День тянулся медленно и в то же время летел вскачь. Дети все чаще и встревоженнее спрашивали о матери. Обещания Эпини, что она «скоро вернется», уже не могли их успокоить. Диа раскапризничалась, Сем злился, а Кара явно что-то подозревала. Мое намерение обсудить свои планы с Эпини срывалось, поскольку всякий раз, как я улучал минутку с ней наедине, очередной ребенок выскакивал словно из-под земли, требуя внимания или засыпая нас новыми вопросами.

Эпини поручила Каре месить тесто, а Сему доверила нож, чтобы он почистил картошку на ужин. Пока они были заняты делом, мы поспешно погрузили в повозку детские вещи, кое-какую одежду для Эмзил и запас пищи. Эпини приносила все новые и новые пожитки. Кастрюля и чайник. Чашки и тарелки. Когда она принялась снимать с полок их немногочисленные игрушки и книги, я ее остановил.

— Нам придется путешествовать налегке, — заметил я.

— Для детей это очень важно, — возразила Эпини, но со вздохом вернула часть вещей на место.