Мы отнесли собранные пожитки к повозке и нагрузили ее. Поверх я накинул одеяло. Теперь оставалось лишь молиться, чтобы это сооружение не привлекло ничьего внимания.

Кузина отправилась навестить одну из ходящих со свистками женщин, живущую на окраине Геттиса, а меня оставила с детьми. Новость о приговоре Эмзил наверняка уже успела распространиться по такому небольшому городку. Эпини по секрету сообщит Агне, что хочет, чтобы дети Эмзил во время завтрашней казни находились как можно дальше от виселицы, и попросит ее приютить их на ночь у себя.

В отсутствие кузины я остался присматривать за детьми — в том числе и за Солиной. Предполагалось, что малышка в это время снова будет спать. Но как только дверь за Эпини закрылась, Солина начала плакать. К моему невероятному облегчению, при осторожной проверке ее пеленки оказались сухими. Я взял малышку на руки и принялся расхаживать с ней по комнате, как это при мне делала Эпини. Трое детей собрались вокруг, засвидетельствовав мою полнейшую несостоятельность. Вопли Солины лишь становились громче.

— Ее следует слегка встряхивать на ходу, — любезно посоветовал Сем.

— Нет! — пренебрежительно отмахнулась Кара. — Женщины поступают иначе. Ему следует сесть в кресло-качалку, раскачиваться и петь ей песню.

Поскольку ни хождение, ни потряхивание не помогли, это показалось мне здравой мыслью. Когда я уселся в кресло с Солиной на руках, дети так тесно сгрудились вокруг, что я начал опасаться отдавить им ноги.

— Покачивайтесь! — нетерпеливо велел Сем.

— И пойте ей колыбельную, — властно добавила Кара.

Они явно приметили, как обращается со мной Эпини, и в своем поведении основывались на этом. Так что я усердно раскачивался и пел известные мне детские песни. Диа даже решилась забраться ко мне на колени рядом с малышкой. К тому времени, как у меня закончились колыбельные, Солина утихла, но не заснула.

— А вы знаете какие-нибудь песни-считалки? — задумчиво спросила Кара.

— Разве что одну или две, — признался я.

Кара оказалась права. Ребенок заснул прежде, чем мы во второй раз пересчитали десять ягнят в обратную сторону. Снять Диа с моих коленей и встать, не разбудив Солину, оказалось непростой задачей, а уложить ее в колыбельку — еще труднее. Остальных детей я выпроводил из комнаты. Сем и Диа охотно ускакали по коридору, но Кара дождалась меня. Как только я прикрыл за собой дверь, она взяла меня за руку и посмотрела на меня снизу вверх. Ее бледное личико светлым пятном выделялось в полумраке коридора.

— Вы — это он, верно? Мужчина, который добывал нам еду той зимой.