Я не ответил. Обида застряла комом в горле.
А секретарша после ухода ведьмы недовольно произнесла:
– Сколько можно терпеть эту хамку! Совсем с людьми не считается!
Во сне она падала…
В абсолютной тишине и пустоте…
И лишь страх был ее попутчицей…
Кьяра проснулась и резко подскочила на кровати. Девушку била крупная дрожь.
Как же она устала от непрекращающихся ночных кошмаров! Не дающих возможности расслабиться хотя бы в бессознательности забытия.
Дыхание рвалось из горла пульсирующими толчками. Глаза метались по темной комнате. А остатки навеянного сном ужаса заставляли все мышцы каменеть и ныть от напряжения.
Она долго сидела во тьме, комкая пальцами одеяло и пытаясь унять бешеное сердцебиение. Внутри снова скреблась апатия. Абсолютное разочарование в себе и окружающем мире наполняли девушку при каждом вдохе. А горло периодически перехватывало от душащих слез отчаяния, порожденных абсолютным пониманием – так будет всегда. Потому что любое существо без духовного света лишь мертвая оболочка, разменивающая никчемную жизнь.
– Ненавижу! – В который раз произнесла она свою мантру, сама до конца не понимая, кому адресован этот посыл. Просто выплескивать негатив и ярость в таком виде было гораздо проще, чем держать его в себе и мучиться от собственной ядовитой злости.
На кого? Зачем? Кьяра не знала. Однако кроме этих эмоций внутри нее не рождалось больше ничего. А то, что она способна была теперь чувствовать, провоцировало лишь сильнейшую внутреннюю боль.
Четыре года в аду…
Ведьма горько усмехнулась, вытирая пальцами скупые горькие слезы.
А может взлететь как можно выше? Изо всех сил сделать рывок. А потом просто сложить крылья и закрыть глаза… И всем действительно станет проще.
Пока эти жалкие мысли крутились у девушки в голове, она и не заметила, как встала, одела комитетскую форму, привычными движениями привела себя в порядок и вышла на улицу.