– Вот этот – наш, – Фархад поднял руку, указывая на готические буквы, сверкающие на борту: «Heinrich Schwarz».

– Ёшкина жисть, – пробормотал под нос аналитик. Этого человека трудно было удивить. Тем не менее у адмирала Шварца это регулярно получалось, и вот теперь он снова удивился, увидев его имя на крейсере, где ему предстоит служить.

Замысловатая надпись была единственной на поверхности, пахнущей свежей краской, и Вилис не удержался:

– При таком названии – и ни одной картинки? Даже крылатой фразы? Узнай об этом адмирал Шварц – в гробу перевернулся бы!

Фархад хмыкнул. Гроб пустой, переворачиваться некому, но по сути он был согласен с десантником. Шварцу подобная строгая чистота определенно показалась бы скучной.

– Вот ты и займешься тем, чтобы антураж соответствовал названию, – распорядился он. – Останешься здесь, вызовешь рабочих и приведешь корабль в надлежащий вид.

– Это приказ? – радостно встрепенулся Вилис. – Будет сделано, кэп!

– Эскизы пришлешь на утверждение, – он слегка охладил восторг сержанта, почуявшего простор для творчества. – А то знаю я тебя, намалюешь какую-нибудь жопу и будешь потом доказывать, что именно эта жопа – воплощение эстетических идеалов адмирала Шварца.

Офицеры засмеялись. Молодой капитан точно подметил слабое место Вилиса.

– Смею заверить, его идеалы простирались в ином направлении, – закончил Фархад и ступил на трап.

Капитан нового корабля первым всходит на его борт. И последним его покидает, но это уже другое правило. Фархад снял блокировки, сверяясь с паролями в документах, и нажал кнопку входного люка. Пневматика сработала, створки раздвинулись, и он сделал шаг, переступив порог.

Аддарекх выжидал. Будто понимал, что этот шаг символичен, и мешать ему нельзя. Но как только Фархад оказался внутри, кот стремглав взбежал по трапу, юркнул в люк и очутился рядом.

– Ну, как тебе? – спросил Фархад.

Серьезно спросил, словно от мнения кота что-то зависело. А ведь зависит, подумал он тут же. Если Аддарекху здесь не понравится, он плюнет на карьеру, будь она неладна, и на возможное недовольство Гржельчика и откажется от корабля. Потому что кот чувствует лучше человека. Тот Аддарекх, который умер – перешел на иной план бытия, как они говорят, – знал это четко.

Аддарекх прислушался к пространству, шевеля белыми усами, принюхался. Поводил головой туда-сюда. Одобрительно мяукнул и безошибочно направился к рубке. Проверить, как там оно, и полежать в кресле первого. Кот был единственным существом из всей команды, которому это всегда дозволялось. И даже поощрялось: он ведь не просто так валяется, он место греет.