‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Где еще дышит кто-то.

Она поделилась с силой, и с удивлением смотрела, как та расползается по камню, подсвечивая то один, то другой символ.

Это же…

Не славянские руны! Это… кельты? Кажется. Оленька честно учила историографию магии, но почему-то та, выучившись, куда-то сгинула. Но откуда взяться кельтам близ деревни Лопушки? И не просто так… руны шли аккуратными столбиками, стало быть, высекали их с твердым пониманием сути процесса.

Прочитать бы.

Но… следовало признать, что Оленька на это не способна. Она могла бы записаться на факультатив, многие ведь записывались, и матушка еще пеняла, что это только Оленька у неё такая нелюбопытная. Теперь вот любопытство проснулось, но, кажется, несколько поздновато.

Оленька провела пальцем по ближайшей руне.

Резкие…

И значение многих утрачено, точнее, народ холмов, который по сей день использует древнюю рунопись, не спешит делиться знанием с людьми.

Вот бы…

Мысль показалась на диво бредовой, и Оленька даже сама, без матушкиной помощи, сполна осознала полную её бредовость. Откуда здесь взяться тем, кто давно уже не люди?

Она провела по руне пальчиком, и по второй, и по третей, не слишком задумываясь над тем, что делает. Главное, что это занятие странным образом успокаивало. А сила уходила в камень.

А вот эту Оленька знает!

Руну.

Или не совсем руну. Точно не руна, будто… будто несколько треугольников переплелись воедино, но… будто… не грязь, не копоть.

Кровь?

Их покрывала пленка засохшей крови. Это Оленька поняла по отклику. Древней засохшей крови и… и стало быть, место — не просто место, хотя, конечно, кто станет прятать под землей… храм?

Чей?

Она отступила от стены.