Через странствие и без счета времени я все же оказался перед дверями, зайдя за которые, возможно, не вернусь. Где-то за ними, среди кабинетов и помещений лабораторий, хранится истинное создание новой жизни, превращенное в оружие старых людей. Света вокруг еле хватало, так что готовлюсь к тому, что, возможно, там еще хуже. Я сейчас в небольшом помещении, куда приходят три коридора, два по сторонам и один прямо за моей спиной. Пара скамеек и много информационных панелей. Я оглядываюсь вокруг, и меня не покидает ощущение, что здесь что-то не так. Трупы, они не являются частью общей массы, эти люди словно недавно убиты, ну или какое-то приличное время назад. Факт остается фактом, помимо меня, здесь кто-то есть, и стоит быть настороже.
Запись 108
Запись 108
Каждая мышца тела перенапряжена, и кажется, что я состою не из плоти и крови, а из твердой породы, ощущая сложность движений не из-за боли, а из-за тяжести веса. Руки словно имеют собственную волю и, игнорируя технику безопасности, выполняют свой долг как в последний раз. Левой рукой я прижимаю тело зубастого, но слепого монстра к стене, а правой исполняю роль палача, сжимая пальцами кусок острого железа и заставляя тварь распрощаться с главной частью тела – головой, ведь лишение остальных четырех конечностей не дало справедливости восторжествовать. Слух улавливает приближение новоиспеченных свидетелей преступления, соучастниками которого они станут в ту же секунду, как появятся в поле зрения, и понесут ту же участь, что и виновный. В темноте смотреть не на что, и она лишает смысла держать глаза открытыми, ибо разницы нет. Вокруг кровь, я чувствую ее на себе так, словно меня облили из ведра, и продолжаю ощущать ее теплые брызги в лицо от каждого удара, пока не слышу, как голова жертвы упала на пол, пополнив коллекцию братской могилы. Через пару секунд я сажусь на отпущенное рукой тело, занявшее последнее свободное место на полу, в нескольких метрах вокруг.
Склонив голову и вытянув руки вперед, ладонями кверху, чтобы не свело мышцы окончательно, слегка пошатываясь, я пытаюсь вспомнить, сколько дней я циркулирую по этим коридорам, среди темноты и тех, кто пытается меня убить, а в итоге лишь пополняя счет жертв. Неужели я теряю память – или же моя суть стала настолько простой, что моторные действия по выживанию просто не остаются в памяти, ведь балом правят инстинкты, а не ум или рассудительность. Тогда почему сейчас я пытаюсь анализировать, пытаюсь думать, пытаюсь вспомнить? Возможно, это закономерное действие, ведь убивать за долгое время пока некого, а возможно, это мимолетный всплеск, и, если я не выберусь отсюда, частота пробуждения из анархии будет уменьшаться, пока не исчезнет вовсе, оставив лишь оголенные инстинкты. Я даже не помню, когда в последний раз видел представителя отколовшегося характера, соблюдающего иерархию, – и это всерьез заставляет задуматься, о том, могли ли они быть стерты, дабы освободить место для новой памяти, либо это я покинул их, оставив бразды правления, а сам, заплутав в подземелье без выхода, вновь доказываю согласие с наставлениями Наоми.