— Мы не считаем вас плохим господином, господин, — покачал головой Сухой. — Но…

— Мне насрать, кем вы меня считаете, — прервал я его. — Я пытался вести себя с вами по-человечески, стать отличным руководителем, который учитывает ваши потребности и делает вас сильнее и сильнее, каждый день, без выходных и праздников. До тех пор, пока вы вновь не станете людьми или я не свалю из этой вонючей дыры! Я бы не стал брать трупы с собой, это уж точно, поэтому вы бы получили освобождение сразу перед тем, как я войду в портал, ведущий меня в родной мир. Увы, вы всё обосрали. Знаешь, что теперь будет, Сухой?

— Не знаю, господин, — ответил Сухой.

— А ты знаешь, Алексей? — посмотрел я на стратига.

— Не знаю, — ответил тот.

— Теперь я не буду вас жалеть, — сказал я. — Вы, так уж получилось, моя собственность. Я относился к вам как к людям, а с этого дня вы превращаетесь в вещи. Тебя, Алексей, это не касается, потому что у нас договор.

Все присутствующие немёртвые явно посмурнели, услышав от меня такое заявление. Я никого не кидал, за всю жизнь — так уж я устроен, что сильно не люблю кидать людей. А ещё сильнее я не люблю, когда меня кидают. И если уж меня всё-таки кидают, я устанавливаю причины, а затем, если причины оказались недостаточно вескими и убедительными, применяю санкции, доступные мне конкретно в тот момент времени.

Как говорилось в одном анекдоте про людоедов: Сынок, не играй с едой!

То же самое, по аналогии, делал и я. Придумал для себя, что мертвецы могут быть не только полезным инструментом, но и приятелями или даже друзьями. Но мёртвое живому другом быть не может.

— Когда я сдохну, — вновь заговорил я, сделав глубокую затяжку, — вам будет даже хуже, чем вы только можете себе представить. Связи подчинённости никуда не денутся, вы просто не сумеете уйти от лича или другой высшей нежити, в которую я обращусь посмертно. Он, а не я, вернётся за вами. И тогда вы поймёте, что такое настоящее рабовладельческое угнетение и анальное порабощение. Свобода воли, выбора? Этого нет ни у вас, ни у меня, поэтому зря вы на такое надеялись.

Есть вероятность того, что ЛИЧная моя ипостась окажется душевной, доброй и отзывчивой, но я бы, на месте немёртвых, не сильно надеялся на такое. Некромантская литература говорит, что лич сохраняет только наиболее сильные стороны личности, связанные с некроэнергией, то есть с негативом. Я не могу с уверенностью утверждать, что во мне мало негативных сторон, поэтому лич будет однозначно не самым хорошим малым. Увидим.

— Вы не всё знаете об этом, господин, — сказал Сухой. — Свобода воли есть.