Ее взгляд стал пронзительным.

– Я спросила, думаешь ли ты, что Малик жив. А не что считает мой сын.

Я застыла, глядя через ветки туда, где спиной к нам стоял Киеран.

– Он… должен быть жив. Не потому что я так хочу ради Кастила и ради вашей семьи, но как еще мог вознестись мой брат? Мы не уверены, что они держат в плену еще одного атлантианца. – Я подумала о безымянной и безликой женщине, которая, возможно, была моей родной матерью. – И герцогиня Тирман утверждала, что Малик жив. Она не самый заслуживающий доверия источник, но думаю, она сказала правду. Только я не…

– Что? – не дождалась она, когда я замолчала.

Я почувствовала в ней крохотную искру надежды.

– Только не знаю, в каком… состоянии он будет, – закончила я.

Я сцепила пальцы на коленях, приготовившись к новой волне боли от королевы. Глаза защипало от слез, когда я посмотрела на нее. Она сжала дрожащие губы.

– Простите. Я представить не могу, каково вам. Знать, что они обратили моего брата и, возможно, самую близкую подругу, уже достаточно тяжело. Но это другое. Мне так жаль.

Она дышала так, будто воздух был полон осколков стекла.

– Если он жив, и они так долго используют его? – Ее взгляд встретился с моим и обратился к небу. – Может, было бы лучше, если он…

Она не закончила фразу, но в этом не было необходимости.

– Если он был бы мертв?

Ее плечи дернулись, и она быстро заморгала.

– Ужасно так думать, правда? – Она прижала руку к груди и несколько раз сглотнула. – Особенно для матери, ужасно желать такое собственному ребенку.

– Нет, но это… реальность, – сказала я, и ее взгляд метнулся в мою сторону. – Если вы так думаете, это не значит, что вы его не любите, не переживаете за него и не надеетесь, что он еще жив.

– Как ты можешь говорить так, когда знаешь, что в глубине души я желаю, чтобы он перешел в Долину?

– Вы знаете, что я могу ощущать эмоции, – заметила я, и она сжала губы. – Я чувствую ваше горе, но также вашу надежду и любовь к сыну. Знаю, что это реальность, – повторила я, ловя ее взгляд. – И я не считаю неправильным желать любимому человеку обрести покой. Я люблю своего брата. То, что мне, возможно, придется сделать, не меняет моей любви к нему.

– Нет, – мягко согласилась она. – Только доказывает, как сильно ты его любишь.

Я кивнула.