Невинны.

Позади нее люди высыпали на грязные улицы и бежали к Валу. Они не взяли с собой ничего, кроме кричащих краснолицых детей. Простые смертные, угодившие в бурю, возникшую между Кровавой Короной и мной. Отсюда было видно, что ворота в город закрыты.

И я знала, что Вознесшиеся, которые еще оставались внутри, не откроют их. Они бы это уже сделали, если бы среди них был кто-нибудь такой, как… Йен. Я прерывисто вдохнула, глядя на людей, столпившихся у ворот большого Вала. Их страх пульсировал единой массой.

Я не такая, как утверждал Аластир и Незримые.

Я не такая, как божества, которых они боялись.

И уж тем более не такая, как моя мать.

– Мне жаль, – сказала прислужница, и я резко перевела взгляд на нее. Меня сотрясала дрожь. – Правда жаль. Я знала Йена. Он мне нравился. Он был… не таким, как многие другие.

Невзирая на горе и ярость, рвущиеся из меня, я сосредоточилась на девушке и открыла чутье. Эта способность по-прежнему работала, как и раньше, потому что я прочитала ее эмоции. Ощутила их вкус – терпкость неуверенности и горечь сожаления.

– Но тебе нужно уходить. Кровавая Корона уже уехала отсюда. Здесь не осталось никого, кто сыграл роль в случившемся.

– Кроме тебя, – возразила я.

Она слегка поморщилась.

– У тебя был выбор, когда ты была Девой?

Я смерила взглядом прислужницу. Она могла в любой момент выпустить в меня стрелу с тенекамнем и вряд ли промахнулась бы. Но она этого не делала. Она стояла между мной и селянами, столпившимися у стен, – самыми бедными из тех, кто называл Солис своим домом. А не между мной и Вознесшимися.

Моя… Коралена была другой, разве нет? Она была прислужницей – одной из выходцев, но она забрала меня и Йена от Избет. Она любила Леопольда. Я помнила, как они смотрели друг на друга. Я вспомнила лицо этой прислужницы, когда ее подозвали, чтобы показать, что такое выходцы. От нее исходила волна безнадежного отчаяния, а потом подчинение. Эмоции, до боли мне знакомые. И я вспомнила, как повел себя Малик, когда Избет позвала ее. Он выступил вперед, а потом словно бы заставил себя остановиться. Сколько раз ее использовали для демонстрации? Я решила, что мне все равно.

Мне потребовался весь мой самоконтроль, чтобы втянуть энергию обратно. Статические разряды в воздухе вокруг меня прекратились. Ветер стих, деревья за моей спиной перестали стонать.

– Куда она его увезла? – настойчиво спросила я, делая шаг вперед.

Прислужница прищурилась.

– Если ты собираешься выпустить стрелу, целься получше, – предупредила я. – Мне не нужен итер, чтобы сражаться с тобой. Могу представить, что отращивание отрезанных рук, ног и головы – довольно болезненный процесс.