Женщина с готовностью задрала рукава до локтя, дав мне полюбоваться вязью из хны. Что-то довольно залопотала, приговаривая «менди, мендигар», тыча в мои руки. Потом, кряхтя, знаками стала приглашать за занавеску в свою каморку.

— Нет, спасибо. I don't want, — силилась я вспомнить фразы из разговорника.

Старуха по-английски явно не говорила, но контекст поняла. Она прижала правую руку к большой колышущейся груди, а потом, отняв ее, тихонько коснулась моей, там, где сердце.

В каморке висел тяжелый сладковатый запах тлеющих ароматических палочек. Огонек масляного светильника дрожал, отражаясь в сотне зеркалец, вшитых в лоскутный коврик, висящий на стене. Пятна света прыгали по каморке, и от этого казалось, что стены колышутся, как живые.

Старуха знаком предложила мне сесть. Я брезгливо опустилась на грязный соломенный тюфяк, предусмотрительно подсунув под себя рюкзак. Паразитов бы не подцепить. И зачем мне это? При желании такой рисунок можно было бы нанести и в отеле, и даже в нашем городке в тату-салоне.

Старуха ловко разложила перед собой плошки с ароматическими маслами и темным порошком. Отмерив их специальной ложечкой, она выжала в плошку половинку лимона и начала быстро смешивать кашицу тонкой деревянной палочкой, бормоча заклинания. От душного тяжелого воздуха и монотонного голоса у меня начала кружиться голова. И снова бросило в пот.

Старуха взяла мою правую руку, и поставила первую точку на ладони. Ну, ладно, пусть нарисует что-нибудь.

Бормотание внезапно прекратилось. Я открыла глаза. Палочки все еще курились, светильник догорал. В одиночестве я лежала на тюфяке. Как это меня сморило? Я вскочила, ужасаясь своей легкомысленности.

По крайней мере, жива, меня не изнасиловали и не ограбили, пока спала. Или все же… Я нервно рванула молнию. Та противно вжикнула и разошлась. Фу-у! Слава богу! Фотоаппарат, а главное, кошелек с паспортом на месте.

И тут я заметила, что обе руки были мастерски расписаны тончайшим узором. Мелкие детальки переплетались в ажурную сетку, окружали браслетом запястье, рассыпаясь в конце на микроскопические цветочки. Рисунки приятно холодили кожу.

Так и не успев за несколько дней разобраться в местной валюте, я вытащила цветастую бумажку. Пусть старуха порадуется. Не дождавшись ее, я бросила деньги на тюфяк и уверенно пошла по темным галереям к лестнице, ведущей к свету.

Как меня угораздило заблудиться? Ноги сами несли меня к выходу. Точно каждый день ходила по подземелью на работу и домой. Не прошло и пятнадцати минут, как я вылезала наружу в фиолетовые вечерние сумерки. Неподалеку от «ворот» проводники, сидя кружком на корточках, бурно обсуждали что-то. Один из них, лениво чесавший волосатое пузо, оглянувшись, увидел мою лохматую голову и презрительно хмыкнул. Но потом вдруг, изменившись в лице, вскочил и стал назойливо предлагать свою помощь. Я с независимым видом проигнорировала его и, выбравшись, пошла искать дорогу в отель. Разве нужна чья-то помощь девушке, самостоятельно нашедшей дорогу из подземелья?