Из текста «Трудно быть богом» выведены сколько-нибудь развернутые описания людей, интерьеров, сцен. Если рассказывается история жизни, приключений и мытарств какого-нибудь персонажа, то очень коротко, в нескольких предложениях. Взгляд главного героя ни на чем не останавливается надолго. В тексте нет статики, все находится в постоянном движении. Те же диалоги в большинстве случаев ведутся в действии. Лишь в редких случаях, когда надо проговорить нечто исключительно важное, участники диалога садятся за стол и беседуют чинно, не торопясь, основательно. Появляются длинные философические реплики, рассуждения на хороший абзац… Так, например, происходит, когда Антон-Румата обсуждает со средневековым «интеллигентом» Будахом возможность изменить мир. Но это, повторяю, редкость.

А в остальном — действие, действие, действие. Вся повесть пронизана мотивом «Он не успел». Главный герой не успевает проникнуть в планы главного злодея, дона Рэбы. Главный злодей не успевает сообразить, что ему делать со странным существом, у которого есть монеты из немыслимо чистого золота. Лидеры «серых штурмовиков» не успевают составить контринтригу против дона Рэбы, а значит, не успевают выжить. Премудрые земляне не успевают сообразить, какая опасность грозит королевству Арканарскому. Министр двора не успевает спасти начитанного юношу, наследника престола… Каждый должен «бежать в два раза быстрее», чтобы решить свои задачи. «Трудно быть богом» — очень драйвовая вещь.

Описаний, особенно по-ефремовски тягучих и основательных, у АБС крайне мало. Более того, порой они выглядят чужеродным элементом, особенно если пребывают на первых страницах произведения. Вот совершенно не запоминающаяся пробежка Вадима вокруг «Корабля» в «Попытке к бегству», а вот — медлительная завязка «Обитаемого острова» после падения Максимова звездолета.

Нигде у зрелых АБС не встречается развернутых литературных портретов в духе русской классики XIX века или советской реалистической литературы века XX. Если братья Стругацкие хотели предложить читателю портрет одного из персонажей, им достаточно бывало дать несколько наиболее характерных, ярких, запоминающихся черт, и читатель дорисовывал все остальное сам. Вот весьма удачный пример — Наина Киевна Горыныч из повести «Понедельник начинается в субботу»: «Хозяйке было, наверное, за сто. Она шла к нам медленно, опираясь на суковатую палку, волоча ноги в валенках с галошами. Лицо у нее было темно-коричневое; из сплошной массы морщин выдавался вперед и вниз нос, кривой и острый, как ятаган, а глаза были бледные, тусклые, словно бы закрытые бельмами».