Мара не произнесла ни слова. Первый канцлер же повернул голову и остановил взгляд на трупе нейроконструктора. Нахмурился и спросил:

— Что здесь произошло?

— Самоубийство, ваше первородство, — выпалил охранник, вытянувшись во весь рост. — Есть предположение, что нейроконструктор взломал системы безопасности и выпустил на свободу этого… заключенного. А потом самоубился.

— В самом деле? — удивленно нахмурился первый канцлер.

— Да. А еще он отформатировал все базы данных. Ну это мне по секрету один кибертехник сказал, — заговорщицки ухмыльнулся охранник. Медик рядом с ним отвел взгляд в сторону и озадаченно насупился.

Лицо Мары же за секунду побледнело. Она глянула на подопечного испепеляющим взглядом, от чего тот даже испуганно нахмурился.

— Та-а-к, — протянул первый канцлер, поворачиваясь к начальнице охраны. В глубине его взгляда зарождался сам ад. — Что за безумие здесь происходит, ответьте мне! Ответьте сейчас же!

— Я… мы… — впервые в жизни Мара начала запинаться.

— Это что получается? — повысил голос первый канцлер, даже не пытаясь расслышать начальницу охраны. — Впервые за долгие годы я решил посетить Арену, чтобы провести церемонию награждения, а тут такое… Мало того, что распорядитель турнира так не вовремя покинул этот мир, так потом начался весь этот цирк. Ваш сотрудник поднял настоящий бунт, отключив системы безопасности и выпустив на свободу этого зверя. Так еще, оказывается, он уничтожил все базы данных! Все разработки и данные, в которых так нуждается Империя! Я потерял двух лучших телохранителей, а потом заключенный украл у меня корабль и улетел в неизвестном направлении! Как все это называется, ответьте мне?!

Мара открыла рот, что-то промямлила, но тут же закрыла.

— А я вам сам отвечу. Это называется диверсия. Диверсия вместе с покушением на лицо первой государственной важности. Вы все… — первый канцлер вытянул руку и обвел пальцем пространство, словно вокруг было не три человека, а весь персонал Арены. — Вы пойдете под суд. Под верховный имперский суд. И участь ваша окажется печальней, чем всех тех, кто участвовал в этих дурацких играх.

Мара молчала. Как и охранник с медиком.

Первый канцлер отошел на несколько шагов, резко остановился, развернулся и проговорил:

— С этого дня вы все уволены. А Арена… Ее я распоряжусь законсервировать на неопределенный срок. Все. Игры кончились.

Первый канцлер ушел прочь, а Мара стояла на месте еще с полминуты, не в силах сдвинуться с места. Только что ее будущее стало до неприличия ужасным. Она перевела взгляд на мертвого Зокх-Ли и впервые в жизни позавидовала ему. Он-то был мертв, а ей еще только предстояло пройти через ад.