– Вот что я тебе скажу, сынок, очень неразумно в твоём положении обижать этого человека, ведь в скором будущем ему будет вручена жизнь графини де Монсар, и я бы на твоём месте употребил эти последние минуты на то, чтобы умолять его быть с ней поласковее.

Жан резко рванулся и смог-таки высвободиться из тисков герцога. В глазах его бушевал пламень лютой ненависти. Он чуть вытянул шею, чтобы из-за плеча герцога увидеть Антуана и обратился прямо к нему:

– Ты что, и правда думаешь, что она подпустит тебя к себе?! Ты надеешься на это после того, что сделал?!

Но герцог взялся ответить вместо Антуана:

– А почему бы и нет? Ты ещё очень молод, Фрэнк, и совершенно не знаешь женщин. Ты думаешь, что она любит тебя? Именно тебя? Чушь! Она влюблена в твоё лицо. И что станет с её любовью, когда она увидит тебя искалеченным? Я ещё не решил точно, например, не досчитается она в тебе глаза, уха, носа, ноги, руки… Что она станет испытывать к тебе, катая тебя в колясочке? Любовь? Нет, дружок, жалость, и не только к тебе, но в первую очередь к себе. Воспитание не позволит ей тебя бросить, ну и… Продолжать?

Герцог заметил, как Жан содрогнулся всем телом.

– Лучше смерть… – выдохнул юноша с ужасом.

– Верно! И если я пойду тебе навстречу и сделаю так, чтобы она считала тебя мёртвым, что тогда?.. Думаешь, в недалеком будущем она не примет замены? Не допустит к себе человека с твоим лицом? А если пойти дальше, и представить, что твой брат спасает её, вызволяет из плена, и…

– Это ты, что ли «спасешь её», Виктор? – тут же вскинулся Жан.

И герцог снова опередил Антуана:

– Фрэнк, ты не глупый человек, и понимаешь, что мы можем переменить отношение твоей красавицы к нам. А этими своими выпадами ты сейчас только приближаешь свой конец.

– Конец?! – и Жан горько рассмеялся, – Что-то мне подсказывает, что мой конец наступит ещё нескоро. Признайтесь, ведь вы намерены развлекаться со мной до тех пор, пока не решите, что пришло время этому мерзавцу занять моё место, не так ли? Ты слышишь, Виктор? Потом он и тебя вздёрнет. Ты ещё этого не понял?! Он же маньяк!

Антуан заметно побледнел и позволил себе огрызнуться:

– В любом случае, ты этого не увидишь!

Герцог удовлетворённо кивнул.

Антуан, и правда, начинал очень злиться, трудно сказать на что. Быть может, его душу жгла мысль, что Жан снова оказался сильнее его, даже в этой ситуации он способен сохранить лицо, в то время как он, Антуан де Валеньи, чувствует себя раздавленным, стиль поведение ему диктуют отчаяние и страх, страх перед прошлым, и ещё больший страх перед будущим. Этот страх даже нашёл своё выражение в словах: