Впрочем, после того, что они узнали об Иснане, идея изучать землян и места, которые они посещают, повергла Гилберта в ужас. Он остался в машине вместе с Пайпер, сосредоточенно делающей вид, что ничего не произошло. Гилберт поражался, как спокойно она восприняла все новости. Ни визга или писка, ни даже проклятия, из-за которого у Гилберта как-то уши в трубочку сложились. Совсем ничего.

Сначала Гилберт подумал, что он успеет немного объясниться с Пайпер. Но как только Шерая оставила их, он понял, что этого мало. Катастрофически мало, как и чувств в золотых глазах Пайпер, которые только-только перестали казаться Гилберту чем-то невероятным.

Он хотел поговорить, но не знал, как начать. Даже с Данталионом общение строилось проще, чем с Пайпер.

Гилберт постарался отвлечься. Всего на несколько мгновений, чтобы попытаться собраться с мыслями и понять, с какой стороны стоит подойти к сальватору. Он вспомнил, что успел распорядиться об обеде для Алекса, который наверняка проснётся жутко голодным; что Данталион немного успокоился, опустошив спрятанную у Гилберта бутылку виски; что поставленный в известность Стефан пообещал немедленно заняться Книгой Призыва; что вновь пережившая шок Соня всё же решила остаться на ещё одну ночь в особняке Гилберта, а это значит, что она будет сегодня на ужине вместе со всеми. Гилберт искренне надеялся, что к тому времени Данталион испарится.

– Ты – король великанов.

Гилберт был готов рассмеяться ей в лицо.

Король великанов не выглядит так жалко. Он гордый, сильный и мудрый правитель, объединяющий все кланы и поддерживающий связь со всеми родами. Король великанов не рыдает, как ребёнок, и не боится призрака прошлого.

– Я – последний великан, – глухо исправил её Гилберт, – а не их король. Это разные понятия.

– Но ведь ты король.

– Но не великанов, – повторил Гилберт, нахмурившись. – Если ты не заметила, под моей защитой нет ни одного великана – кроме, конечно, Стефана, но он полукровка, да и не причисляет себя к поданным какого-то одного правителя. Под моей защитой люди, эльфы, феи и даже некоторые вампиры. И ни одного великана.

По коже пробежали мурашки. Гилберт повернулся к девушке и наткнулся на суровый взгляд, больше похожий на высокую непробиваемую преграду шириной в несколько десятков метров.

– Прости, – пробормотал он, всё ещё чувствуя на себе взгляд собеседницы. – Я не хотел огрызаться. Я просто…

Он не смог подобрать слов. Он напуган, растерян, чувствует себя одиноким и ни на что не годным. Но сальватор не должна об этом знать.

– Почему ты сразу не сказал?