– И всё-таки, у вас там есть свой крутой кружок?

Гилберт устало вздохнул и, решив, что терять больше нечего, утвердительно закивал головой.

– Хорошо, – продолжила Пайпер, – к вам я и примкну. Не то чтобы я не доверяла дяде Джону, но его наверняка кто-нибудь попытается увести в сторонку для разговора, да?

– А Эйс?

– Не знаю, стоит ли Эйсу вообще там появляться, – Пайпер собрала руки на груди и нахмурилась. – Он едва привык к новому телу, а тут… бал у фей.

– Говоришь так, будто это что-то плохое.

– А ты вспомни, как его описал Данталион.

Гилберт ненавидел, когда Данталион брался описывать что-либо. В глазах вампира абсолютно любое мероприятие или празднество, имевшее для фей или эльфов хоть какой-то вес, для него было поводом придумать несколько сотен шуток, часть из которых будут озвучены именно Гилберту. Обычно в обществе возвышенных сигридцев, проживших не одну сотню лет, Гилберт чувствовал себя ребёнком, хотя о долголетии великанов было известно всем. Но когда рядом появлялся Данталион, Гилберт вдруг ощущал себя непомерно терпеливым и мудрыми, всеми силами пытался сохранить спокойствие и хотя бы капельку приблизиться к снисходительности других сигридцев, когда-либо общавшихся с Данталионом.

То, что Данталион устроил вчера, было очередным испытанием, которое Гилберт с треском провалил. Джулиан бы на его месте нашёл, что сказать вампиру.

– Думаю, ему будет полезно пообщаться с наследниками Сердца фей, – неожиданно подала голос Шерая. Всё своё внимание она сосредоточила на дороге, но Гилберту показалось, что для этого она прикладывает неимоверные усилия. – Как-никак, он теперь тоже часть сигридского мира.

– Я уверена, что не каждый, становящийся частью сигридского мира, получает приглашение на бал у фей.

– Тут особый случай, – осторожно заметил Гилберт, на что Пайпер, громко фыркнув, с лёгким раздражением ответила:

– Особые случаи не могут постоянно спасать вас.

***

– За пиццу я готов продать душу, – с придыханием произнёс Фройтер, едва только открыл дверь и тут же отступил вглубь коридора, пропуская гостей.

Не на такое приветствие рассчитывал Гилберт, но стоит поблагодарить Фройтера хотя бы за то, что он не принялся сразу же читать судьбу своих гостей по глазам. Гилберт устал выслушивать, что ему стоит обогатить свой рацион питания витаминами и больше нагружать Шераю.

Но Гилберт расслабился слишком рано. Фройтер не успел даже взглядом скользнуть по Пайпер, очень медленно стягивающей с себя пальто, как его взгляд остановился на великане. Серо-голубые глаза Фройтера, всегда казавшиеся Гилберту слишком светлыми и пронзительными, столкнулись с его глазами. Гилберт редко ощущал на себе магию, которой обладали люди, подобные Фройтеру, но сейчас было всё иначе. Ему казалось, что он чувствует давление ещё не произошедших событий, которые успел увидеть Фройтер. Сомнение и недовольство в его глазах было до того велико, что Гилберт успел решить: будет ещё одно нравоучение. Однако Фройтер, продолжая игнорировать и Шераю, всё ещё держащую коробки с пиццей, и Пайпер, избавившуюся от пальто, чрезвычайно важным тоном произнёс: