– Теперь пятнадцать.

– Ты специально бесишь меня?

– Нет, просто… Джонатан следил за моим режимом сна только до десяти лет, а потом… Потом произошёл целый ряд волшебных событий, из-за которых у меня до сих пор эти прекрасные тени под глазами.

– Чудесные тени, – саркастично протянула Пайпер. – Тебе очень идёт.

– Спасибо, мне очень важно твоё мнение.

Кит немного помедлил и вновь опустился на пол. Глаза Пайпер сияли уже не так ярко, как несколько мгновений назад, но и не возвращались к карему оттенку. Кит знал, что уже и не вернутся, однако глупая надежда всё ещё теплилась в нём.

Он ждал, когда в голове созреет подходящая тема для разговора или причина, по которой он сможет спокойно уйти, не задев этим Пайпер, но ничего подобного не происходило. Кит смотрел то себе под ноги, любуясь своими изношенными кроссовками, то на Пайпер, изучающую его куда более открыто и пристальнее.

– Уже влюблена в меня? – ухмыльнувшись, спросил Кит.

– Мечтай. У Энцелада больше шансов, чем у тебя.

– Это ещё почему? Он же почти всё время молчит.

– Отличная черта.

– Зато посмотри какие у меня классные родинки! – он ткнул себе в щёку и улыбнулся ещё шире. – Ну, теперь ты влюблена?

Пайпер приложила руку к сердцу и едко протянула:

– Безнадёжно и безвозвратно.

Кит улыбнулся ещё шире. Он точно не хотел, чтобы Пайпер в него влюблялась, – Джонатан же голову ему оторвёт, если такое произойдёт, – но искатель был рад, что смог немного разрядить обстановку. Он не понимал, что видел и слышал, не знал, часто ли с Пайпер подобное, и не думал, что должен узнавать. Если Пайпер решит ему рассказать – что же, Кит её выслушает, но лезть с расспросами раньше времени он точно не будет.

Ему и так было страшно.

– А если серьёзно? – спустя несколько секунд уточнил он, опасливо косясь на собеседницу.

– Кит, не беси меня.

– Ты съела мои любимые пирожные, так что я имею законное право бесить тебя.

Пайпер пренебрежительно фыркнула. Кит считал секунды до взрыва, даже не представляя, что иссякнет раньше, терпение Пайпер или её умение казаться спокойной, но вдруг она произнесла таким небрежным тоном, словно на самом деле её не интересовал ответ: