Таркус был ликтором одной из рук нашей палаты. Особенно близко я с ним не общался, но он всегда производил на меня хорошее впечатление – постоянно спокойный, обстоятельный и слегка флегматичный нефари. Он дождался, пока закроются двери, и начал:

– Заранее хочу извиниться, похоже, я лезу не в своё дело, но, с другой стороны, промолчать было бы не правильно. Так мне кажется.

Ему удалось меня заинтересовать. Видно было, что он испытывал неудобство и старался тщательно подбирать слова. Я молчал, выжидающе смотря на Таркуса. Он помедлил ещё немного и продолжил:

– Словом, когда мы начинали операцию против Братства, моей руке и руке Васко, если ты помнишь, достались Высокие Холмы.

Высокие холмы, часть столицы вокруг Императорской Резиденции, пристанище аристократов и самых высокопоставленных чиновников. Терпеть не могу эту часть города, набитую родовитыми хлыщами, их особняками и городской стражей.

– Так вот, мы, само собой, установили слежку за всеми серыми, связанными с этим районом. Делали всё максимально тихо, сам понимаешь, Высокие Холмы это не порт и не Квартал Желаний. Клиентами Братства мы не занимались, указание магистра было предельно ясным: только серые, хотя даже вскользь было ясно, сколько гнили там развелось. Чуть ли не каждый второй аристократишка яшкается с серыми.

Таркус рассказывал не спеша, явно заходя издалека. Я слушал его и всё никак не мог понять, куда он ведёт. Но подгонять не хотел, наблюдая, как мой собеседник продирается к сути сквозь чащу слов.

– Словом, одним из клиентов Братства оказался некий молодой аристократ, Виллио Антониаччи, – он замолчал, увидев, как изменилось моё лицо.

Виллио Антониаччи. Так звали того художника, к которому ушла Лара. Так он, оказывается, аристократ, а я и не знал, хотя мог бы догадаться по имени. Правда, это мог быть и псевдоним, откуда мне было знать? Таркус ждал моей реакции.

– Продолжай, – сказал я.

– Гм. Так вот. Мы специально не следили за ним, но он так часто таскался к серой Пчеле, что попадал в наше поле зрения чуть ли не каждые пару дней. И твою жену видели рядом с ним несколько раз. Я не сказал тебе тогда, потому что не придал этому большого значения. И, потом, я нефари тактичный, стараюсь не лезть не свои дела.

Таркус опять замолчал, видимо, снова подбирая слова. Если бы он мне сказал тогда, может быть, я что-то предпринял, и жена не ушла бы от меня. Хотя, скорее всего, я бы устроил скандал, и она бросила бы меня ещё раньше. Что гадать. Таркус продолжал молчать.

– А теперь ты услышал, что мы расстались, и решил мне всё рассказать, – помог я ему.