Умник начал постепенно уступать. Я почувствовал его обречённость. Осталось совсем немного, когда неожиданно скрипнула дверь камеры. Я утратил концентрацию, и Умник поспешил занять свои прежние позиции. Кого там ещё принесло?
В камеру вошёл человек, и дверь закрылась за ним. В руке он держал факел, слепящий свет не давал мне возможности разглядеть его лицо. Он стоял возле двери, не произнося ни слова. Я тоже молчал. Вскоре мне надоела эта тупая игра. Я спросил:
– Кто ты такой, Чёрный тебя раздери?
Как же тихо звучит мой голос. Человек продолжал молчать. Может, он не услышал меня? Я уже собрался повторить свой вопрос, когда он сделал пару шагов вперёд и отвёл в сторону руку с факелом. Его лицо, худое и скуластое, выглядело немного демонически в свете огня. Надо же, какие люди. Точнее, нефари. Сам Император.
– Добрый день, вашество. Или сейчас ночь? Извините, что не встаю. Честно говоря – лень, – произнёс я.
– Замолчи, мразь! – рявкнул Император.
Я поморщился и сказал:
– А нельзя чуть потише? Кое у кого тут голова просто раскалывается.
– Ты убил моего внука, – сквозь сжатые зубы прошипел он.
– Да у вас их ещё с пару дюжин осталось, и это только учтённых. Невелика потеря, право, – я беспечно махнул рукой, и мои цепи звякнули.
Лицо Императора ещё сильнее исказилось от гнева и стало напоминать ритуальную маску шаманов с юга. Я смотрел на него и с удивлением осознавал, что не боюсь и даже не испытываю уважения. Эта мысль вызвала у меня улыбку. Заметив её, Гоус пнул меня носком сапога в раненное бедро и прорычал:
– Ты знаешь, что я сделаю с тобой за это?
Я расхохотался, и мой смех ударил Императора гораздо больнее, чем его сапог меня. Я видел это.
– Зачем ты сделал это, тварь? – спросил он.