Джолан проверил повязку на лодыжке Стэна, задремавшего у костра, потом вышел в джунгли и несколько минут постоял под дождем, набираясь смелости, чтобы заглянуть к Оромиру.
Наконец, поеживаясь от холода, он вошел в неболёт и постучал в дверь капитанской каюты.
– Кто там? – послышался голос Оромира.
– Это я, Джолан, – ответил он с какой-то неуверенной, почти вопросительной интонацией.
Дверь распахнулась. На пороге стоял Оромир – без рубахи. На мускулистой груди под соском темнела полоска смазочного масла. Рядом с мечом, прислоненным к стене каюты, валялся обрывок козьей шкуры.
– Ты насквозь промок, – сказал Оромир. – Что случилось?
Джолан пожал плечами:
– Я вышел в лес послушать дождь. Прости, что задержался.
– Ты как раз вовремя. Заходи, я разведу огонь.
Оромир сложил костер из обломков кресел. Джолан снял промокшую накидку и повесил ее на трубу у двери. Из всей мебели в каюте уцелела только кровать с пуховой периной, и Джолан уселся на самый краешек; сердце бешено забилось при одной мысли о том, что он окажется в этой мягкой и теплой постели.
Огонь весело потрескивал. Оромир достал фляжку бренди, отпил глоток и протянул ее Джолану.
– Помнишь, как мы с тобой в первый раз выпивали? Кажется, это было так давно, – сказал Оромир.
– Ага.
Оба пили бренди и молчали.
– Что случилось? – спросил Оромир. – Ты какой-то грустный.
Прежде чем ответить, Джолан глотнул бренди.
– Чем дольше я живу, чем больше вижу, тем больше убеждаюсь, что мне не выстоять.
– Не выстоять? – удивился Оромир. – В каком смысле?
– Во всех, – ответил Джолан и сделал еще глоток бренди, для храбрости. – Первую половину жизни я провел в помощниках у самого умного человека на свете, пытаясь остановить чуму в Выдрином Утесе. Но все наши усилия ни к чему не привели. А потом, когда я остался один, то больше всего хотел помогать людям, применять свои знания, чтобы сделать мир лучше. Но все, чего я добился, – это сохранить жизнь убийцам. Холодным и жестокосердым убийцам.
– Ты про воинов и вдов? Про таких, как я? – Оромир с грустью взглянул на Джолана.