Джим еще раз пнул ногой дверь, сдвинул в сторону обломки кровати и сел на пол.

– Думай, думай! – приказал он себе. – На что тебе голова?

Если он не может добраться до окна, не может процарапать дырку в стене или в каменном полу, остается только дверь. В конце концов, ее же открывали, чтобы впихнуть его сюда, значит, когда-нибудь должны будут открыть снова.

Он встал и решил исследовать ее поближе. Дверь была сделана из тяжелого старого дуба, с внутренней стороны на ней не было ни ручки, ни замочной скважины. Зато на уровне глаз имелся прямоугольный вырез шириной с ладонь – глазок, или иудино оконце, забранное изнутри стальной сеткой, а снаружи деревянной заслонкой. Толщина двери была около восьми сантиметров – это серьезно!

Заслонка была закрыта. Он не мог достать до нее пальцем, но, повозившись несколько минут, он выломал себе из обломков кровати длинную и крепкую щепку.

Просунув ее сквозь железную сетку, Джим сумел, поцарапав заслонку по поверхности, сдвинуть ее чуть-чуть в сторону, а потом, просунув в щель конец щепки, полностью отжать ее в сторону.

Вид, который открылся ему, не был особенно живописным: мрачный каменный коридор, освещенный маленьким окошком в дальнем углу – конечно, тоже забранным решеткой. Коридор был пуст, но в него выходили двери других камер, и все эти двери были открыты.

Значит, он был здесь единственным узником. Возможно, это ему полезно знать. Он посмотрел на замки других дверей: тяжелые висячие калачи, продетые в железные скобы. Средневековая рухлядь, пренебрежительно подумал он; если бы перед ним был такой замок, он открыл бы его в считаные секунды любым куском проволоки. Если бы замок был перед ним. И если бы у него была проволока. Он снова задвинул иудино оконце, чтобы охранник не догадался, что он может его открыть; маленькое, единственное, но все-таки достижение.

Постукивая ногтем по переднему зубу, Джим посмотрел по сторонам: не проглядел ли он чего-нибудь? Вроде бы нет. Он обшарил карманы, но в них, за исключением носового платка, ничего не было: складной нож и отмычку они, естественно, вытащили. Снова пустышка! «Теперь займемся одеждой: ботинки, ремень, рубашка, пиджак, свитер…»

Свитер, который связала Салли! В голове его забрезжила некая мысль. Он невольно улыбнулся; значит, усилия, которые она в него вложила, оказались не напрасны…

Тихо посвистывая сквозь зубы, он снял тяжелый синий свитер и сел распускать его на нитки.

Дверь комендантских покоев закрылась за Бекки и Аделаидой, и они услышали, как ключ повернулся в замке.

– Итак, мы узницы, – подытожила Бекки. – Да тут холодно. Просто зябко, я бы сказала. Знаешь ли ты, что мой отец был узником в этом замке… мне только что это пришло на ум. Он умер…