Сэр Галль подошёл к повозке, на которой они приехали, и за шкирку вытащил оттуда перепуганного парнишку лет восемнадцати в лохмотьях, которые когда-то были формой конного стражника Торгового города. Руки бедняги были связаны, он затравленно озирался вокруг, словно боялся увидеть что-то особенно страшное.

– Это кто ж такой? – спросил Михал, который до этого стоял молча.

– Это наша компенсация за расстрелянную машину, – ответил Галль, улыбнувшись. – Перед вами тот самый горе-стрелок, который сделал из неё решето! Его начальство решило на него всех собак повесить, в том числе и за собственное неумение давать своим служащим продуманные инструкции. Он и жив-то ещё только потому, что эти задастые купчики никак не могли решить – четвертовать его или сослать на вечную каторгу. Только вот у меня на него другие виды.

С этими словами Галль вытащил здоровенный, острый, как бритва нож от вида, которого у парня закатились глаза и подогнулись колени. Но мощная рука молодого рыцаря не дала ему упасть. Не обращая внимание на реакцию своего подопечного, Галль разрезал на нём верёвки, потом убрал нож, взял парня за плечи и хорошенько встряхнул.

– Отпустите? – спросила Маранта.

– Ни в коем случае. В Торговом городе ему больше не житьё, разве что воры приютят, да самого вором сделают. Мы его с собой возьмём: он ведь пулемётчик с талантом – машину нам грамотно продырявил. Ты чего вообще стрелять-то начал?

Последний вопрос был адресован к бывшему пулемётчику, который от страха ещё даже не понял, что верёвок у него на руках больше нет.

– И-и-спугался я-а! – залепетал парень, сильно заикаясь. – Ни-и-когда такого чу-у-да раньше не видел, во-от и и-испугался! Ой, во-от ещё одна!..

В это время послышался рокот мотора и в загородную рощицу, где происходил разговор, въехала машина, за рулём которой сидел священник.

– Пора прощаться, – сказала Диана. – Теперь, как я понимаю, дорога между нашими поселениями проложена, так что милости просим. В Форте Альмери все будут рады увидеть своими глазами живую легенду.

Она протянула Маранте руку, но та вдруг оставила Руфуса и обняла ту, что когда-то круто изменила её судьбу. Диана онемела от неожиданности, но тут её глаза сами собой наполнились слезами и она, не плакавшая с детства, вдруг разрыдалась на плече у старой врагини-подруги, не в силах справиться с нахлынувшими эмоциями.

Мужчины, увидев такое дело, деликатно отошли в сторону и стали наставлять на путь истинный бывшего стражника, страх которого вроде бы начал проходить, уступая место любопытству. Руфус отделился от их компании и подошёл к священнику.