Оставались последние сотни метров до финишной прямой, когда Саня ощутил, что силы стремятся покинуть тело. Фактически, он не шел, а падал. Просто успевал вовремя подставлять поочередно ноги, и со стороны его движения еще походили на ходьбу.

– Быстрее, – попросил Саня. – Опоздаем.

Митька подналег. На лбу у Сани проступил пот, быстро дошедший до глаз. Защипало. Хотелось вытереть рукавом, но даже на это не оставалось сил.

Сквозь слезы он разглядел нездоровую возню возле Ольгиного подъезда.

– Еще быстрее, – потребовал он, хотя и не представлял, что делать, когда они дойдут.

– Не могу, – оправдывался Митька. – Я скоро слягу с тобой в одной палате.

Последние шаги оказались самыми сложными. Скалолазы тоже чаще всего срываются на заключительных метрах.

Подойдя ближе, Саня увидел, как Конь – лица было не видать, но фигура сомнений не оставляла – отчаянно мутузит лежащего на земле мужика. Еще он заметил Ольгу, рот которой ладонью прикрывал Лева. Она дергалась и рвалась на свободу.

На мгновение растерялся, затем собрался и крикнул грозно:

– Всем стоять, пока руки не поотрывал!

Драка прекратилась. Конь повернулся к ним и узнал.

– Санек, ты чего здесь забыл? Тебе на койке лежать нужно.

– Хочу, чтобы ты оставил их в покое, – Саня кивнул на Тоцкого и Ольгу. Митька прятался от взгляда Конева под мышкой у Адуева.

– Мы ж для тебя стараемся.

– Я ни о чем никого не просил! – вышел из себя Саня. – Ты уже подставил меня с краенитом, а и сейчас пытаешься вообще все испортить!

– С каким краенитом? – на лице у Коня читалась озадаченность.

– С обычным! От вас одни неприятности. Кучка идиотов!

– Слушай, не дерзи, – угрожающе сказал Конев. – Не посмотрю на твою инвалидность и накостыляю, мама родная не узнает.

Саня вспомнил родителей и от нахлынувшей тоски решил врезать Коню из последних сил. Он замахнулся, зажмурился и ударил. Он не видел, куда попал, но онемевший кулак подсказывал, что не промахнулся.

Открыл глаза. Конев продолжал стоять, не шелохнувшись, словно его укусил комар.